Преодолевая овладевшее им беспокойство, шедший впереди Немеровский. положил руку на ручку двери. Дверь не была заперта и легко распахнулась. Перед ними была тьма и молчание. Щелкнув огнивом, Варнаков зажег припасенную свечку. В то же мгновение удивленное восклицание сорвалось с уст у обоих молодых людей В самом деле, они увидели довольно незаурядную картину.
Перед ними была маленькая клетушка предбанника безо всякой обстановки кроме одной лавки, протянутой вдоль боковой стены. На этой лавке стояли примитивный глиняный горшок, деревянная миска и большое металлическое блюдо. Первый был полон золотой монетой, втирая – серебряной, третье – медной. Но Немеровского поразила не картина богатства, лежавшего перед ними; его наметанный глаз сразу разобрался в архаичности, подчас уникальности монет, придававших им гораздо большую ценность, чем металл из какого они были вылиты. Не в силах удержаться, он бросился к горшкам и, погрузив руки в звенящие и блестящие кружки, с жадностью их рассматривая, стараясь определить время и место их чеканки. Здесь были древние русские рубли, арабские дирхемы и греческие драхмы, персидские туманы и венецианские цехины… и еще более редкие образчики, среди которых специалист мог забыть о течении времени.
Скорее пришедший в себя Варнаков шагнул вглубь комнаты и распахнул дверь, ведшую во второе, внутреннее помещение. В тот же миг он отскочил назад. Он сам бы не сумел рассказать, что он увидел. Ему показалось, что перед ним мелькнул громадный красный петух; он даже услышал хлопанье его крыльев. Из раскрытой двери в предбанник повалил густой дым; минутой позже из него вырвались языки пламени. В ужасе оба пришельца бросились на двор. Баня была уже вся охвачена огнем. От хозяйской избы прямо к ним бежал пьяный и неистовый Зубрис сжав в руках обрез.
– Поджигатели… Убийцы… Так вы мне заплатили за хлеб-соль! Пустили красного петуха! – кричал он, изрыгая потоки литовских и русских ругательств. (Русская форма брани вообще сохранилась в постоянном обиходе на всех территориях, входивших когда-либо в состав Российской Империи).
Над головами у молодых людей просвистела пуля; на их счастье рука у Зубриса дрогнула с похмелья и слепящий свет пламени ударил ему в глаза; не то бы старый солдат не промахнулся на таком близком расстоянии. Приятели бросились бежать в направлении к лесу, перескочив через плетень; на беду, их отделяло от леса широкое, неровное поле, на котором они спотыкались и увязали в земле. Обернувшись уже у самой опушки, Немеровский, бежавший впереди, увидел, что старик, припав на одно колено, целился по всем правилам старого военного артикула. В его голове невольно мелькнула мысль, что эта пуля не пропадет даром. И не пропала бы, если бы подбежавшая сзади Веруте не схватила за руки свекра, помешав ему целиться… Прыжок через последнюю канаву, и ветви деревьев прикрыли беглецов.
Снова голодные скитания по лесам… Как на зло полили дожди. Изнемогшие, про дрогнувшие они добрались до пояса болот, но не могли их перейти. Несколько неудачных попыток едва не стоили им жизни; с трудом удавалось выбраться обратно из трясины.
Выбившись из сил, они присели на каком-то пригорке, где было посуше; вся трава вокруг, казалось, была выжжена. Немеровский внимательно оглядел место и словно ушел в себя, не слушая жалоб отчаявшегося Варнакова. Тот, в конце концов, замолчал и с удивлением заметил, что молодой аспирант что-то монотонно бормотал по-литовски. – «Что он, с ума сошел?» – шевельнулась у Дмитрия Павловича страшная мысль и, чтобы проверить ее, он обратился к Немеровскому.
– Вы не вспомнили ли нашу дорогу сюда, Арсений Георгиевич?
Филолог не отозвался; его взгляд, направленный куда-то поверх головы Варнакова, заставил того обернуться.
Рядом с ними стоял высокий, смуглый человек, похожий на цыгана, в крестьянской, литовской одежде, производившей впечатление какой-то франтоватости на старый лад, и совершенно сухой, несмотря на едва прошедший дождь.
Его белые зубы блеснули под тонкими черными усами, когда Немеровский, степенно поднявшись с земли, обратился к нему по-литовски.
– Добрый день, добрый день! – отозвался он на привет.
– Что, видно, сбились с дороги? Ладно, я вас выведу, куда вам нужно. Идите за мной.
И легким уверенный шагом цыган пошел прямо в болото, туда, где, казалось, не было ни тропы ни броду. Ловко, четко перепрыгивая с кочки на кочку, он увлекал за собою обоих друзей, и через полчаса они были по ту сторону опасных мест и стояли на большой проселочной дороге, совершенно внезапно вынырнувшей из чащи лесной, куда завел их странный проводник.
– Теперь идите всё прямо! – указал он рукой направление. Ваше счастье, что вовремя сумели меня позвать.
– Но чем, добрый человек, можем мы с тобой расплатиться? – робко спросил Немеровский.
Снова блеснули под усами белые зубы и насмешка мелькнула в глазах у незнакомца.