Два ракурса времени в истории Ричарда III

Только в самом крайнем случае, когда вина хулителей была доказана неопровержимо, Ричард III применял к ним строгие меры. По этой же причине за время его правления не набралось и десяти человек, приговорённых им к смертной казни за политические преступления. Всех их можно назвать по именам: Энтони Вудвилл (граф Риверс), сэр Томас Воген, лорд Ричард Грей, лорд Уильям Гастингс, герцог Бэкингэм и Уильям Коллингборн, — всего шесть. Причём, последний был именно «троллем» — распространявшим клеветнический памфлет о Ричарде III и его окружении всеми возможными средствами (вплоть до того, что прибивал на заборах таблички со своим сочинением). Но даже его Ричард III ещё очень долго не соглашался брать под арест. Ближайшие сподвижники буквально вынудили короля подписать клеветнику смертный приговор: 29 ноября, 1484 года они созвали Королевский Совет, обсудили памфлет Коллингборна, проголосовали и большинством голосов приняли решение присудить клеветника к высшей мере, и Ричард вынужден был с этим считаться.

Как видим, в силу целенаправленно раздуваемой пропагандистской кампании и возводимой против Ричарда III клеветы, ни гуманизм, ни справедливость, ставшие основой его правления, не помешали Ричарду III прослыть самым кровавым тираном в истории Англии и самой одиозной фигурой в истории человечества. Что особенно интересно просматривается по сопоставлению с репутацией «вполне приличного» и «уважаемого» короля Генриха VIII, в период правления которого, вследствие проводимой им государственной, религиозной и экономической политики, было казнено 72 000 человек (то есть, в двенадцать тысяч раз больше).

И это при том, что сам Генрих VIII ещё не считал себя тираном, по сравнению со своим отцом, Генрихом VII, количество жертв репрессий которого вообще не установлено — не фиксировалось, но предполагается, что оно было невообразимо большим.

Взойдя на престол, Генрих VII залил страну кровью, не пощадил даже тех, кто предал Ричарда III, чтобы ему услужить. Не пощадил он и свою жену, Елизавету Йорк, с которой обращался, как деспот, припоминая ей кокетство с королём Ричардом. Не пощадил он и свою тёщу, Елизавету Вудвилл, — отправил её доживать век в монастырь с самым суровым уставом. Не пощадил Генрих VII и всех других своих «троллей», которые устраивали для него идеологические диверсии, подготавливая ему почву для его вторжения и узурпации трона Ричарда III. Не пощадил Генрих VII ни их самих, ни их семьи, ни родственников, ни друзей, — уничтожал всех потенциальных мстителей — «выжигал крамолу с корнем».

Зато оправдывал свой деспотизм Генрих VII, уже на фоне вымышленной «тирании» короля Ричарда III, на чьём счету не было и десяти казнённых политических преступников, а всего только шесть. И все, — причастные к серьёзным государственным преступлениям и переворотам («тролль» — Коллингборн был активистом восстания Бэкингема).

Атака «троллей» — это то, что сопровождало и будет сопровождать Ричарда III пожизненно и посмертно, с момента его восшествия на престол.

«Тролли» от истории трепали имя Ричарда III при его жизни и продолжают порочить его и после его смерти, находя в этом стимул для своей «научной деятельности» и средство для успешного продвижения по службе на протяжении пяти веков. Они будут вести свою работу и впредь, изыскивая новые возможности для искажений и передёргиваний фактов, придумывая новые предлоги для лживых и коварных измышлений. И это будет продолжаться до тех пор, пока гуманный и справедливый стиль правления короля Ричарда III, не будет признан как общеизвестный, безусловный и достоверный факт. Тогда и память о нём будет очищена от лжесвидетельств, и честь его будет защищена от клеветы, и доброе имя его будет восстановлено на века, и жизнь его будет представлена, как образец высокого служения идеалам добра и справедливости, в русло которых он её и направлял.

54. Смерть Анны

Февраль 1485 года принёс с собой и сезонное обострение болезни Анны — то, чего Ричард III всегда опасался: Лондон с его ранними оттепелями и влажным, морским климатом был в этом отношении коварным городом.

Конец февраля выдался особенно тревожным. Здоровье Анны резко ухудшилось, и врачи рекомендовали Ричарду держаться подальше от её покоев. Ричард был буквально сражён этим ограничением и воспринял его как приговор не только для жены, но и для себя. Ощущая близость утраты, он теперь особенно остро нуждался в Анне. (Даже удивлялся, как раньше ему удавалось жить в разлуке с ней по полгода, год, полтора, во время его шотландской кампании и во время похода во Францию при короле Эдуарде). С утра ноги сами несли его к дверям её комнаты, он неуверенно топтался у её порога, потом его пропускали. Иногда ему удавалось её увидать. А судя по тому, как она всегда была аккуратно причёсана, даже лёжа в постели, он знал, что она его ждала и готовилась к его приходу.