Два сапога. Книга о настоящей, невероятной и несносной любви

В браке они были даже больше 40 лет, но я даю им первые год-два на идиллию. Нельзя же сразу после свадьбы нырнуть в деготь, сначала ложка меда. Они ругались каждый день, исступленно, сладостно, до истерик, слез, разбитых чашек и проклятий. Они кричали, дрались и желали друг другу скорейшей смерти.

Когда мне было семь, они даже развелись, но, ко всеобщему изумлению окружающих, не разъехались, а продолжали жить вместе. Ненавидеть друг друга и жить вместе. Как в коммуналке, с замками на дверях комнат. В моей голове два этих кадра не монтируются. Возникает титр с надписью «зачем?» и разбивает вдребезги логику.

Удивительно, но когда отец умер, самым безутешным страдальцем по этому поводу стала мама. Я недоумевала: она все годы мечтала о его смерти, каждую ссору кричала, подвывая, в его одутловатое лицо: «Когда уже ты освободишь меня?!» — подразумевая именно смерть как избавление, и вот пожалуйста. Он фактически выполнил просьбу, а она рыдает.

И это тоже созависимость, но замешенная не на любви и настоянная не на осознании ценности партнера. Наоборот, это патологическое состояние огромной разрушающей силы, цунами в рамках отдельной семьи. Нездоровая глубокая поглощенность партнером, разрушающая его по кирпичику и мазохистски уничтожающая собственную личность.

Вы становитесь фанатами скандалов и поклонниками истерик, жизнь без которых уже кажется пресной и недостаточной. Ненависть — личный наркотик, год за годом требующий увеличения дозы.

Я, впитав опыт родителей, выросла в тетеньку, активно диагностирующую подобную деструктивную созависимость в других семьях. Потому что я до дрожи в коленях боюсь повторить сценарий родителей.

Многие люди вокруг живут годами, окольцованные гирляндами обид. Одна цепляется за другую, та за третью, и так далее, пока грузило неподъемной ненависти не утопит их брак в пучине претензий. Они начинают синхронно ненавидеть, но не расходятся, висят, как варежки на веревочке, вместо того чтобы бежать в разные стороны или двигаться друг к другу. Но висят. Чего ждут? Следующей жизни?

Мой рентген запрограммирован на чужие цунами, я их вижу и хочу помочь.

Говорят, чужую беду рукой разведу. Это потому что со стороны решения чужих проблем кажутся очевидными.

Мне хочется подойти и со всей откровенностью произнести: «Если вы потеряете кошелек, вы расстроитесь, потому что потеряете кучу денег. Так почему вы не расстраиваетесь, теряя кучу времени? Ведь время такой же ресурс, только невосполнимый. И вы безбожно теряете кошельки со временем, но не замечаете этого, в то время как вирус патологичной созависимости пожирает ваши личности. И уже скоро наступит крайняя стадия, когда будет поздно, больно и ни к чему что-то менять. Поэтому или срочно чините семью, или бегите в разные стороны. Не миритесь с этим, не терпите, не ждите, что все изменится само собой. Вытаскивайте себя сами, как барон Мюнхаузен, за волосы из тягучего липкого болота взаимной ненависти, а иначе это не семья, это болезнь».

Не болейте своими партнерами по жизни, а просто любите их. Замечали, как много дополнительной смысловой нагрузки в строчках Марины Цветаевой: «Мне нравится, что вы больны не мной, мне нравится, что я больна не вами»?

Молодец

Всем важна похвала. Когда мой сын восьми лет лезет на дерево, он кричит: «Мам, смотри!» И я смотрю. И он лезет туда, на самый верх, и машет мне оттуда рукой.

— Молодец! — кричу я, задрав голову. — Я так тобой горжусь!

А если я не смотрю, он не полезет. Ему неинтересно покорять мир, если это некому оценить. Моя кошка Ладошка, живя на даче, работала охотницей. Я вставала утром раньше всех, варила кофе и выходила на крыльцо с дымящейся чашкой, желая насладиться пробуждением природы. На крыльце красиво лежали задушенные мыши. Это Ладоня работала ночью и хвасталась: смотри, хозяйка, как я умею. Я орала, расплескивая кофе на крыльцо. Из комнаты выбегал взлохмаченный разбуженный муж, его выдернул из сна мой крик о помощи.

— Убери! Убериии их! — орала я.

— Это же инстинкт. Похвали кошку, она молодец, охотница.

У кошки инстинкт ловить мышей, у меня инстинкт орать при виде мертвых мышей. И живых тоже, кстати. Однажды Ладошка жила на даче без нас целую неделю и не ловила никаких мышей. Прилежно ела корм, который ей насыпали проинструктированные соседи. А потом приехали мы — и снова мыши. Даже кошке важна похвала.

Ната ушла от мужа. Муж у Наты денег не носил, комплименты не говорил, отцом-образцом для детей не был. Зачем такой? А Ната успешна, открывает третий салон. Она скинула балласт и взмыла ввысь. И вроде все хорошо, парит.

— Знаешь, а я ведь поняла, в чем была ценность моего мужа, — говорит Ната.

— В чем?