Два сапога. Книга о настоящей, невероятной и несносной любви

— Я прихожу домой после удачного дня. Меня заметили, оценили, признали, а рассказать некому. Дети маленькие, им пока сказочки. А так хочется рассказать кому-то!

— А мама? — Я вспоминаю, что у Наты есть мама, красивая, холеная женщина с модной стрижкой. — А мама что, не хвалит?

— Хвалит, но мама хвалит за все. И это как-то обнуляет эффект. Во вторник хвалила за то, что терплю мужа. В среду — за то, что ушла. В четверг — за то, что живу без мужика и не жалуюсь. Мама просто любит.

Я понимаю, о чем Ната. Нужен заслуженный «молодец» от того, кто полюбил тебя вот такую, со всеми недостатками. Не мама. Не дети. Именно он.

— Ната, ну, ты же знаешь, что ты молодец, ну объективно. Сильная, крутая, самодостаточная.

Я понимаю. Хочется лезть на дерево, чтобы кто-то оценил, и ловить мышей хочется для кого-то. Конечно, есть дети. Это глубинный глобальный смысл жизни, и все ради них. А хочется мужских восхищенных глаз. Хочется покорять Олимп и бежать домой с медалькой, потому что дома скажут: «Ну ты крута!» — и восхищенно покачают головой.

— Знаю. А ночью плачу, как слабая и закомплексованная. Знаешь, мой бывший любил лежать на диване и ковырять пятку. У него там сухая кожа. Я прям бесилась. Звук еще такой противный, брр. И всегда оставлял открытой зубную пасту, всегда. Бесил прямо. Ведь сохнет! Ну что за проблема? Закрой, а? Придурок! И вот его нет, все хорошо. Знаешь, что я делаю? Не поверишь.

— Ковыряешь пятку?

— Оля, да!

— И пасту не закрываешь?

— Не закрываю.

— Ну подожди, время должно пройти.

— Понимаю я. Главное, чтобы мотивации хватило совершать эти подвиги в обмен на драную пятку.

Я смеюсь. Я люблю Нату, она самокритична и не врет себе. Это важное условие успеха, к которому многие идут по ступенькам чужих «молодцов». А если они заканчиваются, нужно не останавливаться. Идти дальше на ощупь вверх. Твой собственный «молодец» ничуть не хуже. За него хотя бы не надо платить разбитыми надеждами.

Сегодня подарила Нате зубную пасту и сертификат на педикюр. Она хохотала. Люблю своих подруг.

Море внутри

Мой муж всегда нес ответственность за свою жизнь, это было одной из сильнейших черт его характера. За 15 лет брака он научил этому и меня.

Однажды я чуть не попала в аварию, но не попала — вырулила за секунду до. Я, еще не отдышавшись от пережитого ужаса, позвонила мужу и прорыдала ему ситуацию.

— Меня Бог спас! — закончила я.

— Ты сама себя спасла, — сказал Миша. — Ты, твой опыт, твоя внимательность, твоя реакция. Не отдавай лавры своих заслуг другим. Ты сама молодец.

Спустя неделю я ехала с дачи и узнала, что в Москве прямо сейчас проходит важное статусное мероприятие, а я как-то пропустила анонс. Я была в шортиках и маечке. Для дачи отлично, но не для конференции. Переодеться я не успевала. Решила рискнуть, развернулась и поехала на мероприятие. Меня не пустили. Сказали: у нас дресс-код. Я расстроилась. Позвонила мужу.

— Представляешь, какие сволочи, Миш, — сказала я обиженно. — А я столько времени потратила!

— Оля, ситуация предсказуема. Уровень мероприятия ты знала. Могла бы позвонить и уточнить перед поездкой, пустят ли тебя в шортах. Ты сама виновата.

В августе прошлого года в наш дом постучала беда. Заболела маленькая дочка и потеряла слух. Мы с Мишей сплотились в этой сложной ситуации, стали одной командой, действовали сообща. За два месяца глухоты у ребенка распалась речь. Вместо первых слов появилось глухое мычание. У меня рвалось сердце, я немного умирала каждый день. Не могла смириться, не могла это слышать.

— Иди собирай документы, я с ней посижу, — сказал муж.

С дочкой он был нежен, ему не мешало то, что она его не слышит. Они играли и смеялись как ни в чем не бывало. Мы ждали операцию по восстановлению слуха. Последняя неделя перед ней была особенно мучительна. Это очень страшно — ждать операцию. Операция — это наркоз, большой риск. Но зато потом — слух, полноценная жизнь.

С другой стороны, если вдруг заболеть и пропустить операцию, то другого шанса на восстановление слуха уже не будет. Время работает против нас. А значит, надо бояться каждого чиха и сквозняка. Я пугливо отпускала старшего сына в школу: а вдруг принесет оттуда какую-нибудь заразу. Я боялась выходить из дома, боялась гулять с дочкой. Меня трясло, я не могла спать, не могла есть, не могла жить. Муж подходил и прижимал меня к себе, напитывал верой. Дрожь проходила.