Два цвета

Б о р и с (смеется). «Государство — это я», как говорил Людовик Четырнадцатый.

Ш у р а. Мне наплевать, что говорил твой Людовик Четырнадцатый! Пойдешь со мной к Федьке или нет?

Борис взял папиросу.

Б о р и с. Нет, Шурик, это бессмысленно.

Ш у р а. Хорошо. Я пойду один. (Уходит.)

К а т я. Шурик!

Б о р и с (после паузы). Катя, ты сказала ему?

К а т я. Нет. Он не захотел слушать.

Б о р и с. Как все неловко вышло… Зачем было читать стихи?.. Я нехорошо с ним говорил. Не так… Но мне дьявольски трудно с Шуриком, как будто я в чем-то перед ним виноват. А в чем? В том, что я люблю тебя?! Кому-кому, а Шурику я меньше всего хотел бы причинить боль.

Борис вертит зажигалкой, закуривает.

К а т я. Ты не сердись, Борис. Может быть, я тоже не так тебя поняла, но, по-моему, ты был неправ.

Борис смотрит на зажигалку.

Гонг. Темнота.

Воскресенье. Скамейка у забора. Издалека доносится песня. На скамейке сидят  Д у с я  и  Ш у р а.

Д у с я. Я вчера в гараже была. Спрашиваю ребят: «Как Глухарь поживает?» Смеются. Тихий стал. А сейчас шла — встретила красавца. Ох, и злющие у него глаза! Крепко вы их подкосили.

Ш у р а. Глухарь… Что Глухарь?! Он у всех на виду. С ним справиться можно. Хуже другое.

Д у с я. Ну? Ты о ком?

Ш у р а. Просил я одного человека пойти со мной к Федьке. Да ты его знаешь. Вот если бы это его касалось, его лично… или хотя бы меня… он бы все сделал. А ведь знает, что Федька бы его послушал. Не пошел.

Д у с я. Почему?

Ш у р а. Вчера в Полушкине свадьба была. Гостей полно. Танцы. И вдруг — драка. Пьяная драка из-за какого-то пустяка. «Скорая помощь» приехала. А кругом люди. Схватили бы за руки, ничего не было бы. Так нет, каждый думает: пусть другой лезет. Есть такие, рядом человек погибать будет — пройдет, не оглянется. Но я не понимаю, как можно оставаться безразличным, если рядом кто-то в тебе нуждается! Ведь когда ему понадобится помощь, другие тоже окажутся в стороне. Неужели Борис прав — чайной ложкой море не вычерпаешь? Равнодушие! Вот что противно!

Д у с я. Не считай себя лучше всех, Шурик. Помнишь, когда тебя Федька ударил, ты промолчал. Что это было? Равнодушие?

Шура молчит.

Ты оказался перед выбором. И каждый рано или поздно вынужден сделать свой выбор. Искушение отойти в сторонку — оно соблазнительно и подстерегает каждого. Но если есть в человеке хоть капля живого… Впрочем, что с тобой происходит, я понимаю.

Ш у р а. Думаешь, из-за Кати? Вовсе нет.

Д у с я. Тебе виднее. Эх ты, чайная ложка…

Входит  Т а м а р а.

Т а м а р а. А где девочки?

Д у с я. Не приходили.

Т а м а р а. А Слава Мелешко где?

Д у с я. Появится.

Т а м а р а. С гармошкой?

Д у с я. С аккордеоном.

Т а м а р а. Была бы музыка.

Ш у р а. Федьку сегодня видела?

Т а м а р а. Пропади он пропадом, надоел!

Ш у р а. Вот видишь, если Тамарка так говорит, что же требовать от чужого дяди!.. Я думал…

Т а м а р а. Один такой думал-думал…

Д у с я. И что с ним случилось?

Т а м а р а. С кем?

Д у с я. С тем, который думал?

Т а м а р а. А то случилось, что я про Федьку и говорить не желаю. Прогульщик! Лодырь! Валяется дома на кровати и плюет в потолок. Даже про Сахалин не заикается.

Входят  З и н а  и В е р о ч к а.

З и н а. А где Мелешко?

Т а м а р а. Придет.

В е р о ч к а. С гармошкой?

Т а м а р а. С аккордеоном.

Все смеются.

Д у с я. Как, Верочка, привыкаешь, по автобусу своему не соскучилась?

В е р о ч к а. Что вы, Дуся! Мне на заводе нравится.

Т а м а р а. А почему ты к нам пошла, а не на мебельную?

В е р о ч к а (смущенно). Почему это на мебельную?

Т а м а р а. Слыхали мы, есть там один стриженый.

В е р о ч к а. Вовсе не стриженый.

Все смеются. Входит  К а т я.

К а т я. Здравствуй, Шурик.

Ш у р а. Здравствуй.

Т а м а р а. Шурик — здравствуй, а мы — пустое место?

К а т я. Да мы виделись. Девочки, а где Мелешко?

Все смеются.

Что с вами?

Д у с я. Придет, придет!

К а т я. С аккордеоном?

Все смеются.

Т а м а р а (глядя на Шурика). Три деревни, два села, восемь девок, один я.

Ш у р а. Зина, на минуту! (Негромко.) У меня бабушка прихворнула не то заболела, так… чего-то… Попозже зайди корову подоить, а то я как-то не знаю…

З и н а. Хорошо, зайду.

Т а м а р а. Девчата, Верка-то наша под конвоем гулять ходит. Сама посередке, а по краям Большой и Маленький с повязками. Красота.

В е р о ч к а. Я и то говорю: хоть бы повязки сняли. Шурик, сказал бы им…

Т а м а р а. А он и сам каждый день с повязкой ходит — дежурит. Адмирал.

Ш у р а. Да ладно.

Входит  М е л е ш к о  с аккордеоном. Вслед за ним идут  д е в у ш к и.

З и н а. А вот и Слава.

М е л е ш к о (Зине). Ну-ка, потеснись, сестренка.

З и н а. Какая я тебе сестренка?

М е л е ш к о. Жаров породнил.

Все смеются.