Два урока о животном и человеке

К слову, данная аналогия — функциональная аналогия — распространяется и на другие области, и, основываясь на этой аналогии, мы можем отчётливо представить себе, чтÓ Аристотель понимает под инстинктом. Пчёл, которые строят улей для хранения мёда и разведения потомства, Аристотель сравнивает с растениями, которые окружают плоды листьями, тем самым защищая их. Инстинктивные механизмы, наподобие строительства улья или гнезда, сопоставимы с определёнными способами роста у растений, имеющими какую-то видимую целесообразность. Разрозненные действия животных, например пчёл, которые сооружают улей и определённым образом располагают внутри улья медовые соты, выстраиваются в схему, сравнимую с ростом дерева, с ростом, нацеленным на репродукцию, размножение. Просто процессы эти происходят по-разному. Модели развития растений и животных отличаются, но у них есть функциональное сходство, иными словами, существует некая функциональная корреляция между различными процессами. У наименее развитых, наименее сложных организмов нет тех функций, которые сформировались и выделились у наиболее развитых животных. У них нет, например, воображения, способности к предвосхищению, той самой phantasia aisthetike, свидетельствующей о накопленном опыте и позволяющей использовать этот опыт в ситуациях, смежных с теми, что имели место ранее. По словам Аристотеля, у муравьёв, червей или пчёл phantasia aisthetike отсутствует. Муравьи, черви и пчёлы полностью лишены воображения, они работают и строят подобно тому, как растёт растение. Сообщество муравьёв строит муравейник, а пчелиный рой сооружает улей точно так же, как растение развивается и пускает побеги, из которых затем вырастают ветви и листья. Именно здесь и проявляется инстинкт. Инстинкт — это некая способность строить жилище, сравнимая с развитием, с механизмом роста у растений. У животного это называется инстинктом, у растения это определённый механизм роста, определённая форма развития, предполагающая то или иное строение листвы, тот или иной состав листвы, ту или иную форму, которую принимает растение, те или иные свойства, — специфические именно для этого растения. Следовательно, если рассматривать инстинкт как порядок действий при строительстве улья или муравейника, то он аналогичен схеме роста. Он определяет специфику вида. Инстинкт является одной из специфических особенностей, он выступает как некая модель поведения животного, преимущественно социального животного, и это поведение равнозначно росту растения, обусловленному видовыми характеристиками.

Что же касается наиболее развитых, высокоорганизованных животных, то у них есть не только phantasia aisthetike, но и своего рода привычка — привычка, благодаря которой животные в состоянии обучаться: они накапливают опыт, приобретают способность прогнозировать события и избегать возможных неудобств. Такое поведение имитирует человеческую предусмотрительность, то есть прогнозирование, поскольку prudentia — это способность прогнозировать предстоящие события и согласовывать с ними свои действия. Привычка животного — это разновидность опыта, который имитирует человеческую предусмотрительность. «Имитирует» значит здесь: выступает функциональным аналогом человеческой предусмотрительности, но при этом действует по другим принципам. Способ развития растений имитирует способ, каким муравьи и пчёлы сооружают жилище; и точно так же привычка животного имитирует человеческую предусмотрительность. Проявляя предусмотрительность, человек прибегает к разуму, а также к bouleutikon, к logistikon, к proairesis, тогда как животному неведомы ни bouleutikon, ни proairesis, ни logistikon, но, несмотря на это, привычка имитирует эту предусмотрительность: предусмотрительность, которая основывается на разуме, на свободном выборе и на вычислении вероятности.