Двадцать четыре Насреддина

Шел однажды Анастратин пешком, а осла вел сзади за недоуздок. Увидели его озорники, решили украсть осла, да так, чтобы он ничего не заметил.

— Я это дело обделаю, — сказал один из них. — А вы, как возьмете осла, скорее идите на базар и продайте его.

Побежал он вдогонку за Анастратином, незаметно снял с осла недоуздок, надел на голову и побежал за ходжой. А приятели его взяли осла и повели на базар продавать.

Шел Анастратин, шел, наконец оглянулся, видит: вместо осла идет за ним человек.

— Ты кто? — спрашивает.

— Я осел, — отвечает вор. — Когда-то я был человеком. Но за то, что я огорчал своих родителей, меня прокляли и превратили в осла. Сначала меня продали пекарю, потом садовнику, наконец, меня купили вы. И вот как раз сейчас, когда я шел за вами, меня увидели на улице родители. Они, видно, исполнились ко мне сострадания, помолили за меня бога, и я опять стал человеком.

Озадаченный Анастратин потеребил свою бороду, подумал, подумал и сказал:

— Что ж, такие случаи бывают. Ничего в этом нет невероятного. Но надо же, чтобы это случилось именно со мной! Иди, мой мальчик, да смотри, больше не огорчай своих родителей.

С тем он его и отпустил. Но без осла ему тоже нельзя. Пошел Анастратин на базар купить себе нового. Глядь, а посредник как раз вывел на продажу его осла.

Ходжа тихонько подошел к нему и сказал на ухо:

— Ты, я смотрю, опять стал ослом. Наверное, снова прогневал родителей. Что ж, возвращайся в свое стойло, видно, ты не заслуживаешь того, чтобы быть человеком.

И повел его за собой[263].

греч. 35, 478

366. Ловушка

Насреддин зашел летней порой в мечеть, совершил полуденный намаз* и улегся в сторонке, подложив под голову башмаки., Какой-то вор, не теряя времени, стащил башмаки Насреддина. Насреддин проснулся, не нашел своих башмаков и решил, что теперь, он сам проведет вора. Он снял одежду, положил в изголовье и притворился спящим, чтобы поймать вора на месте преступления и заодно отобрать и башмаки. Но случилось так, что едва он коснулся головой циновки, как заснул. А вор опять не оплошал и стащил его одежду. Так Насреддин и остался ни с чем.

перс. 8, 189

367. Чтобы самого не украли

Насреддин ехал верхом на осле по базару. К ослу была привязана на веревке коза с бубенчиками. Его увидели три искусных вора, и один из них сказал:

— Я уведу его козу.

— Я завладею его ослом, — сказал второй вор.

— Я стащу его одежду, — похвастал третий вор.

Первый вор отвязал веревку от шеи козы, привязал бубенчики к хвосту осла и увел козу. Второй остановился перед Насреддином и говорит ему:

— Люди привязывают бубенчики к шее осла, а ты привязал к хвосту.

Посмотрел Насреддин — увидел, что козу увели, и стал кричать:

— Кто увел мою козу?

Вор говорит:

— Только что какой-то мужчина погнал перед собой козу.

Насреддин попросил его приглядеть за ослом, а сам поспешил вызволять козу. Вор, конечно, увел осла. Вернулся Насреддин без козы, но и осла не обнаружил. Тут он увидел, что около колодца сидит человек и плачет.

— Чего плачешь? — спрашивает Насреддин, а тот отвечает:

— Я нес золотую шкатулку с драгоценностями жены правителя, но кто-то толкнул меня, шкатулка упала в колодец. Я дам сто динаров тому, кто вытащит ее.

Насреддину захотелось выручить побольше денег взамен того, что он потерял на осле и козе. Он скинул одежду и спустился в колодец, но ничего, конечно, не нашел и стал кричать. Никто не ответил. Наконец он с большим трудом выбрался наверх, но одежды и след простыл. Тогда он схватил большую палку и, размахивая ею вокруг себя, пошел по улице.

— Зачем это ты? — спросили Насреддина, и он ответил:

— Чтобы меня самого не украли[264].

перс. 8, 198

368. Хвост петуха

Вор украл петуха Насреддина и засунул в хурджин*. Насреддин побежал следом, догнал вора и говорит:

— Верни моего петуха.

— Я твоего петуха и в глаза не видел, — стал отпираться вор, но хвост петуха торчал из хурджина, и Насреддин сказал:

— Охотно верю тебе, да вот хвост подводит.

И он вытащил из хурджина своего петуха.

перс. 194

369. Догадливость жены Насреддина

Жена спросила Насреддина:

— Как вор проникает в дом?

— Он обматывает ступни войлоком, — отвечал Насреддин, — и ступает так, чтобы никто не слышал его шагов.

И вот однажды ночью жене не спалось, и она разбудила мужа. Он спрашивает:

— Что случилось?

— Наверное, к нам забрался вор, — говорит жена.

— С чего ты взяла? — говорит Насреддин.

— Я уже давно не сплю и прислушиваюсь, но нет никакого шороха шагов. Вот я и решила, что вор обмотал войлоком ступни и залез в дом[265].

перс. 8, 144

370. А вор ни в чем не виноват!

Ночью вор украл у Моллы из хлева осла. Услышавшие об этом пришли к Молле и стали упрекать его.

— Хорошо, что украли осла. Ты сам виноват. Почему твой хлев был плохо заперт? — сказал один.

Другой сказал:

— Кто же делает такую низкую стену? Конечно, так и воры залезут, и не знаю, что еще может случиться! Ты сам виноват. Сделал бы стену повыше.

Третий сказал: