Двадцать лет до рассвета (СИ)

Если ты пришел просить о помощи бога, любая молитва которому превозносит бескорыстную помощь, но даже он отказывает тебе — вероятно, больше никто не сможет тебе помочь. Ни один служитель иных богов, просивший короля о защите, не получает ее. Новые законы лишают любого, обвиненного в ереси, прав на собственную землю и владение рабами и скотом; но не унизительные требования гонят их прочь.

У зари хватает защитников. По трактирам ползут испуганные слухи, что еретики не доживут до весны, но…

Эотас вернул народу Редсераса украденную у них землю и защитил своих людей от несправедливой кары. Другие боги наверняка могли бы тоже — если бы им было до этого дело.

Скейнитов, тайно планировавших покушение на правителя, вешают на главной площади, там же, где всего несколько месяцев назад высекли будущего короля. Среди них нет Чучела — его не успели призвать; Вайдвен пытается отыскать человека, сдавшего скейнитов так удивительно вовремя, но неизвестный — или неизвестные — предпочитают скрываться от глаз официального закона. Приходится ограничиться краткими благодарностями во время очередной речи. Вайдвен все равно уверен, что его слова достигают нужных людей.

Он справедлив, насколько может быть справедлив. Каждый, согласившийся принять веру трех звезд, получает помилование. В Редсерасе все еще не слишком любят перебежчиков, но Вайдвен старается положить этому конец: они ведь эотасианцы, в конце концов.

Все больше людей покидают Редсерас, уходят на юг, в Дирвуд, к плодородным полям и правителям не столь строгим. Даже те, кто не решается пересечь границу, боятся приближаться к эотасианским храмам и столице — новому дому Солнца. Все громче и страшнее слухи о том, что на троне вовсе не Эотас и даже не его святой, а всего-навсего жестокий безумец, обманувший доверчивую толпу волшебными трюками. Вайдвен был бы рад встретить всех, кто так говорит, хоть во дворце, хоть в трактире, и объяснить им, что он никакой не лжец и не безумец, но у него нет на это времени. Дирвудский герцог выражает явное недовольство внутренней политикой Редсераса, приводящей к неуклонно растущему количеству беженцев. Дипломаты утверждают, что Дирвуд не в состоянии приютить столько новых жителей.

Вайдвен готов рассмеяться послу в лицо, когда слышит это. Огромный Дирвуд с его плодородными полями, раскинувшимися от Белого Перехода до границы с Республиками, не может принять несколько тысяч крестьян, привыкших к голоду и тяжелому труду! Но требования герцога Эвара невыполнимы. Дирвуд прерывает поставки зерна.

Тариверно почти уже позади. К следующей зиме Редсерас найдет замену дирвудскому импорту; сейчас Вайдвен без тени сожаления приказывает распределить последние запасы купленного зерна по деревням. Может быть, это не самое осторожное решение, но огонек внутри вспыхивает ярче и теплее прежнего, когда обозы добираются до крестьянских поселений. Вайдвен в шутку спрашивает — что, неужто так хороши молитвы; Эотас смеется светло и искристо и обещает потом показать. Вайдвену становится немного легче от его смеха. Не так уж и много было у них поводов смеяться этой зимой…

Снег над столицей все падает. Мокрый, уже неудержимо тяжелый от назревающей весны, но все еще в своей власти. Вайдвен подставляет ладони под белые хлопья, и те тают, еще не коснувшись кожи. Надо же, он не чувствовал холода с самой осени…

— С беженцами надо что-то делать, — задумчиво говорит Вайдвен, глядя на крыши домов. С балконов королевского дворца всю столицу видно, огоньки в окнах, фонари на улицах. На храмовой площади волшебные фонари! Это эотасовы жрецы их зажигают. Те, кто и правда что-то умеет, а не как Божественный Король. — Но не можем же мы поставить патрули вдоль всего Белого Перехода. Что скажешь?

Эотас ничего не говорит. Эотас сияет. Вайдвен беззвучно вздыхает, но прислушивается к биению света в своей груди: он наловчился распознавать филигранные орнаменты солнечного огня, даже когда они с Эотасом разделены. В этот раз пламя бьется быстрее и жарче, сплетается в совсем новые узоры, которые Вайдвен никогда прежде не чувствовал. Он неосторожно вдыхает рассветный жар — и пьянеет мгновенно, как пьянеют от вина натощак или от утреннего ветра… о боги, он наконец понимает.

— Хель меня подери, да ведь скоро же Весенний рассвет!

Эотас фыркает с дружеской укоризной, но светится ярко и радостно. Скоро конец зимы. Весенний рассвет, новое начало, фестивали в честь бога перерождения… ничего удивительного, что Эотас так сияет. Еще бы ему не сиять. Это его время — по-настоящему его время. И в этот раз весна будет совершенно особенной для них всех.

— Ну и уютно же ты устроился! Осенью праздники в честь Гхауна, весной в честь Эотаса… не многовато ли? — смеется Вайдвен. — Летом, небось, фестивали Утренних звезд…

Нет, друг, время Утренних звезд — зима, улыбается Эотас. С весной грядут новые перемены. Мы подготовили благодатную почву, и на ней взойдет невиданный урожай.

— И кто его пожнет?