Двадцать тысяч лье под водой

Целый час длилось это гомерическое побоище, которого большеголовые хищники не могли избежать. Несколько раз десяток или дюжина особей объединялись в отряды, чтобы вместе сокрушить «Наутилус», раздавив его своими тушами. Мы видели через стекло их огромные зубастые пасти и страшные глаза. Нед Ленд, потеряв остатки самообладания, осыпал их проклятиями и в ярости грозил кулаком. Кашалоты пытались вцепиться в наш корабль, словно шавки, преследующие дикого кабана. Но «Наутилус», увеличивая обороты винта, то утаскивал их на глубину, то вел за собой к поверхности, не страшась ни их гигантских размеров, ни удушающих объятий.

Наконец стадо кашалотов поредело. Волнение на море улеглось. Я почувствовал, что мы поднимаемся на поверхность. Как только люк открылся, мы бросились на палубу.

Море было усеяно обезображенными трупами. Даже самый ужасный взрыв не смог бы с такой яростью разорвать, искромсать и разметать эти мясистые туши. Мы находились среди гигантских тел с голубоватой спиной, белесым брюхом и уродливыми горбами на хребте. Несколько кашалотов в панике скрылись за горизонтом. Вода на многие мили вокруг стала багровой, и «Наутилус» плыл по морю крови.

Вскоре к нам присоединился капитан Немо.

– Что скажете, мистер Ленд? – спросил он.

– Скажу, сударь, что это было поистине жуткое зрелище, – ответил канадец, азарт которого заметно поутих. – Я ведь охотник, не мясник. А это настоящая бойня.

– Не бойня, а уничтожение опасных хищников, – возразил капитан. – «Наутилус» – не нож мясника.

– Я предпочитаю старый добрый гарпун, – произнес канадец.

– Каждому свое оружие, – сказал капитан, пристально глядя на Неда Ленда.

Я боялся, как бы гарпунер не выкинул в запальчивости чего-нибудь такого, что могло привести к печальным последствиям. К счастью, его внимание переключилось на кита, к которому в тот момент подплывал «Наутилус».

Бедняге не удалось избежать зубастой пасти кашалотов. Я узнал южного кита – с плоской головой и абсолютно черной кожей. Этот вид анатомически отличается от белого и от нордкапского китов сросшимися шейными позвонками, а также наличием дополнительной пары ребер. Лежавшее на боку несчастное животное с продырявленным брюхом было мертво. На конце покалеченного плавника у него болтался маленький китенок, которого он не сумел уберечь от кровавой расправы. Из раскрытой пасти вытекала вода, которая просачивалась между роговыми пластинами с тихим шелестом, напоминающим шум прибоя.

Капитан Немо подвел «Наутилус» к трупу поверженного гиганта. Двое матросов взобрались на кита и, к моему изумлению, начали выцеживать из его молочных желез молоко. Набралось две или три бочки!

Капитан любезно предложил мне чашку еще теплого молока. Я не сумел скрыть своего отвращения к этому напитку. Однако он заверил меня, что молоко кита обладает превосходным вкусом и ничем не отличается от коровьего.

Сделав глоток, я признал его правоту. Итак, мы запаслись полезным продуктом, поскольку китовье молоко, в виде подсоленного масла или сыра, должно было внести приятное разнообразие в наш повседневный рацион.

С этого дня я начал с тревогой замечать, что отношение Неда Ленда к капитану Немо с каждым днем становится все хуже, и решил внимательнее следить за действиями и поступками канадца.

Глава тринадцатая Во льдах

«Наутилус» неизменно держал курс на юг и шел вдоль пятидесятого меридиана на значительной скорости. Неужели он мчал к Южному полюсу? Вряд ли! Как известно, все предыдущие попытки попасть в эту точку земного шара оканчивались провалом. Впрочем, благоприятный сезон для антарктической экспедиции уже подходил к концу – 13 марта в Южном полушарии соответствует 13 сентября в Северном, когда продолжительность светового дня начинает постепенно уменьшаться.

Четырнадцатого марта, на пятьдесят пятом градусе южной широты, я заметил плавающие в море льдины: полупрозрачные бледные глыбы высотой от двадцати до двадцати пяти футов, о которые разбивались волны. «Наутилус» держался на поверхности океана. Неду Ленду, не раз рыбачившему в арктических морях, уже доводилось видеть айсберги. Однако мы с Конселем любовались этим зрелищем впервые.

На небе, в южной части горизонта, тянулась длинная ослепительно-белая полоса. Английские китобои называют ее ice-blink[187]. Даже самые плотные облака не способны затмить эту сияющую белизну. Появление такой полосы возвещает о близости дрейфующих льдов или ледяного поля.

И действительно, вскоре показались еще более внушительные скопления льдов. Их блеск становился то ярче, то слабее в зависимости от капризов тумана. Некоторые льдины были покрыты волнистыми зелеными прожилками, будто начерченными сернокислой медью. Иные просвечивали насквозь, как огромные аметисты. Одни отражали солнечные лучи тысячами граней своих кристаллов. Другие искрились кальцитовыми бликами, словно залежи мрамора, которых хватило бы на строительство целого города.