Двадцать тысяч лье под водой

Спустившись в каюту Неда Ленда и Конселя, я сообщил им приказ капитана. Можете представить, как воспринял эту новость канадец! Впрочем, времени на рассуждения не было – за дверью уже ждали четверо матросов. Нас отвели в ту же каюту, где прошла наша первая ночь на борту «Наутилуса».

Нед Ленд пытался было протестовать, но конвоиры лишь молча захлопнули дверь у него за спиной.

– Не угодно ли господину объяснить мне, что все это значит? – спросил Консель.

Я рассказал товарищам о том, что произошло. Они удивились не меньше моего и, как и я, терялись в догадках.

Искаженное ненавистью лицо капитана Немо не выходило у меня из головы. Как объяснить столь внезапную перемену? Я строил самые нелепые предположения, погрузившись в раздумья, когда раздался возглас Неда Ленда:

– Смотрите-ка! Нам подали завтрак!

И в самом деле, стол был уже накрыт. Очевидно, капитан Немо распорядился об этом в тот же момент, когда приказал увеличить скорость хода.

– Позволит ли господин дать ему совет? – спросил меня Консель.

– Разумеется, мой друг, – ответил я.

– Так вот: господину нужно плотно позавтракать. Из благоразумия – ведь мы не знаем, что может случиться.

– Ты прав, Консель.

– Опять рыба! Нам подали только блюда из обычного меню, – проворчал Нед Ленд.

– Друг Нед, – урезонил его Консель, – нас ведь могли вовсе не покормить! Что бы вы сказали тогда?

Этот довод пресек жалобы гарпунера.

Мы сели за стол. Завтрак прошел в молчании. Я ел мало. Консель «заставлял себя» – из того же благоразумия, и только Нед Ленд, никогда не терявший аппетита, уплетал за обе щеки. Закончив трапезу, мы начали клевать носом, прикорнув у стола.

В этот момент светящийся шар на потолке погас, и мы остались в кромешной тьме. Нед Ленд почти уснул. Но и Консель, к моему удивлению, тоже погрузился в глубокую дрему! Размышляя о причинах столь неодолимой сонливости, я вдруг почувствовал, что и сам впадаю в сонное оцепенение. Веки мои тяжелели, а глаза закрывались сами собой, как ни пытался я держать их открытыми. У меня начались мучительные галлюцинации. Очевидно, нам в еду подмешали снотворное! Неужели, чтобы скрыть свои замыслы, капитан Немо решил не только запереть нас в тюрьму, но и усыпить?

Мы начали клевать носом.

Послышался лязг закрываемых люков. Волнение на море улеглось, и легкая бортовая качка прекратилась. Быть может, «Наутилус» вновь опустился в неподвижные глубины океана?

Тщетно я боролся со сном. Дыхание мое ослабело. Смертный холод сковал конечности. Веки, словно налитые свинцом, сомкнулись. Я не мог их поднять. Мной овладевал мучительный, полный бредовых видений сон. Вскоре видения исчезли, и я впал в забытье.

Глава двадцать четвертая Коралловое царство

На другой день я проснулся со свежей головой. К моему огромному удивлению, я лежал на кровати, в своей каюте. Несомненно, моих товарищей тоже перенесли в их каюту. Как и я, они ничего не знали о событиях минувшей ночи. Оставалось лишь надеяться, что какая-нибудь случайность приоткроет завесу тайны над этой историей.

Мне захотелось выйти из каюты. Или она заперта на ключ?.. Я толкнул дверь. Та отворилась, и я прошел узким коридором к центральной лестнице. Люки, задраенные накануне, были открыты. Я поднялся на палубу.

Там меня уже ждали Нед Ленд и Консель. В ответ на мои расспросы они развели руками. Друзья ничего не помнили. Забывшись вчера тяжелым сном, оба проснулись только утром и в своей каюте.

«Наутилус» был по-прежнему тих и загадочен. Он шел в открытом море с умеренной скоростью. Никаких изменений на борту не ощущалось.

Нед Ленд окинул морские просторы зорким взглядом. Вокруг было пустынно. Канадец не заметил на горизонте ничего нового: ни паруса, ни земли. Дул сильный западный ветер, и «Наутилус» скользил по волнам, переваливаясь с боку на бок.

Восполнив запасы кислорода, «Наутилус» опять ушел под воду метров на пятнадцать, так чтобы в любой момент быстро всплыть на поверхность. В тот день, 19 января, вопреки обыкновению, этот маневр повторялся неоднократно. И всякий раз помощник капитана выходил на палубу и произносил знакомую фразу.

Капитан Немо не показывался. Из всей команды я видел только невозмутимого стюарда, который прислуживал за столом, как всегда молча и любезно.

Около двух часов пополудни я разбирал в гостиной свои заметки, как вдруг дверь отворилась, и на пороге появился капитан. В ответ на мое приветствие он лишь едва заметно кивнул. Я вернулся к работе, надеясь, что капитан даст мне хоть какие-то объяснения насчет событий прошедшей ночи. Но он молчал. Я украдкой за ним наблюдал. У капитана был усталый вид. Покрасневшие веки выдавали, что ночью он так и не сомкнул глаз. На его лице читалась глубокая печаль, неподдельное горе. Он ходил взад-вперед по комнате, садился на диван и вновь вскакивал, брал в руки первую попавшуюся книгу и тут же бросал ее, сверялся с приборами, однако не делал никаких записей. Казалось, он не находит себе места.

Наконец он подошел ко мне и спросил:

– Господин Аронакс, вы врач?