Двадцать тысяч лье под водой

The commander, leaning against the corner of a table with his arms folded, scanned us with profound attention. Did he hesitate to speak? Did he regret the words which he had just spoken in French? One might almost think so.	Капитан, прислонившись к столу, скрестив руки на груди, внимательно смотрел на нас. Колебался ли он вступить с нами в сношения? Жалел ли, что у него вырвалось несколько французских фраз? Вполне возможно.
After some moments of silence, which not one of us dreamed of breaking, "Gentlemen," said he, in a calm and penetrating voice, "I speak French, English, German, and Latin equally well. I could, therefore, have answered you at our first interview, but I wished to know you first, then to reflect. The story told by each one, entirely agreeing in the main points, convinced me of your identity. I know now that chance has brought before me M. Pierre Aronnax, Professor of Natural History at the Museum of Paris, entrusted with a scientific mission abroad, Conseil, his servant, and Ned Land, of Canadian origin, harpooner on board the frigate Abraham Lincoln of the navy of the United States of America."	Несколько секунд длилось молчание, и никто из нас не решался его нарушить. - Господа, -сказал, наконец, капитан спокойным и проникновенным голосом, - я свободно владею французским, английским, немецким и латинским языками. Я мог бы сразу же объясниться с вами, но я хотел сперва понаблюдать за вами и затем решить, как мне к вам отнестись. Все, что вы рассказали о себе, и вместе и порознь, вполне совпадало; и я убедился, что вы действительно те самые лица, за которых вы себя выдаете. Я знаю теперь, что случай свел меня с господином Пьером Аронаксом, профессором естественной истории в Парижском музее, командированным за границу с научной миссией; я знаю, что спутники господина профессора - его слуга Консель и канадец Нед Ленд, гарпунер с фрегата "Авраам Линкольн", входящего в состав военно-морского флота Соединенных Штатов Америки.
I bowed assent. It was not a question that the commander put to me. Therefore there was no answer to be made. This man expressed himself with perfect ease, without any accent. His sentences were well turned, his words clear, and his fluency of speech remarkable. Yet, I did not recognise in him a fellow-countryman.	Я поклонился в знак согласия. Капитан не обращался ко мне с вопросом. Стало быть, ответа не требовалось. Он изъяснялся по-французски совершенно свободно. Произношение его было безукоризненно, слова точны, манера говорить обаятельна.
He continued the conversation in these terms:	Затем он сказал:
"You have doubtless thought, sir, that I have delayed long in paying you this second visit. The reason is that, your identity recognised, I wished to weigh maturely what part to act towards you. I have hesitated much. Most annoying circumstances have brought you into the presence of a man who has broken all the ties of humanity. You have come to trouble my existence."	- Вы, несомненно, сочли, что наша вторичная встреча могла бы состояться несколько раньше. Но я стал в тупик, узнав, кто вы такой, сударь! Я долго не мог принять решения. Досадные обстоятельства свели вас с человеком, который порвал с человечеством! Вы смутили мой покой...
"Unintentionally!" said I.	- Поневоле, - сказал я.
"Unintentionally?" replied the stranger, raising his voice a little. "Was it unintentionally that the Abraham Lincoln pursued me all over the seas? Was it unintentionally that you took passage in this frigate? Was it unintentionally that your cannon-balls rebounded off the plating of my vessel? Was it unintentionally that Mr. Ned Land struck me with his harpoon?"	- Поневоле? - повторил неизвестный, несколько возвысив голос. - Неужто "Авраам Линкольн" поневоле охотился за мной во всех морях? Неужто вы поневоле пустились в плавание на борту этого фрегата? Неужто ваши снаряды поневоле попадали в корпус моего судна? Неужто мистер Нед Ленд поневоле метнул в меня острогой?
I detected a restrained irritation in these words. But to these recriminations I had a very natural answer to make, and I made it.	Сдержанное раздражение чувствовалось в словах капитана. Но на все его упреки у меня был совершенно естественный ответ.