Дварим

Моше рассказывает о разделе наделов на восточном берегу Иордана и о своих предостережениях двум с половиной коленам

Моше рассказывает о разделе наделов на восточном берегу Иордана и о своих предостережениях двум

с половиной коленам

Моше сказал в заключение: “Земли на восточном берегу Иордана, которые мы отвоевали у Сихона и Ога, я

разделил между коленами Реувена, Гада и половиной колена Менаше. Я предупреждал их: “Хотя вы и

получили свою долю на этом берегу, вы не должны здесь оставаться. Вы являетесь могучими воинами, так

идите же впереди сынов Израиля при пересечении Иордана и помогите им завоевать Землю!”

Я ободрял своего преемника Иеошуа: “Ты видел, что Всемогущий сделал с Сихоном и Огом. Верь, что

подобным же образом Он предаст в ваши руки и тридцать одного ханаанского царя”.

Почему Моше мог укорять свое поколение надлежащим образом?

Почему Моше мог укорять свое поколение надлежащим образом?

Раздел Дварим представляет собой длинное поучение, критикующее все аспекты неправильного поведения

сынов Израиля в прошлом. Среди еврейских лидеров иоследующих эпох только Иеошуа, Шмуэль и пророки

были в состоянии наводить порядок с такой же эффективностью.

Почему же вожди в более поздние времена не могли делать надлежащих упреков?

Р. Тарфон утверждал: “Сомневаюсь, что среди . нашего поколения найдется человек, способный высказать

надлежащий укор”. (Ибо если говорящий указывает на грех, слушатели отвечают: “Ты виноват в том же”.

Более того, люди будут невосприимчивы к словам, если у них нет уверенности, что упрекающий говорит “во

имя Неба”.)

Рабби Элазер бен Азария добавил: “Я сомневаюсь, что среди нашего поколения есть человек, способный

воспринять упрек надлежащим образом”. (Поэтому человек освобождается от необходимости сделать укор,

ибо нельзя увещевать леца — насмешника, шута, — не воспринимающего упрек всерьез.) Рабби Акива

говорил: “Думаю, что среди нас нет никого, кто бы мог высказать упрек так, чтобы не пристыдить

слушателей”.

Мы видим, что высказывание поучительного упрека — своего рода искусство, которым мало кто владел

даже во времена наших мудрецов. Чтобы слушатели восприняли упрек, выступающий должен быть

образцом праведною поведения и говорить искренне. Вплоть до недавнего времени у нас были на/яды, люди,

способные заставить слушателей обратить внимание на заповеди, которыми пренебрегают. Недостаток

упрека очень остро ощущается сегодня в еврейских обшинах.

Моше и пророки не боялись заострять внимание на пороках общины. Они произносили слова “во имя Неба”,

а жизнь их являла собой образец праведности. Поэтому слушатели сердцем принимали их увещевания.

Почему Моше, относившийся к сынам Израиля с любовью, указывал на их грехи, а языческий пророк

Билам, ненавидящий их, воздавал им хвалу? Разве едкие высказывания или укоризненные поучения раздела

Дварим не пристали более Биламу, и не лучше ли было бы, чтобы Моше воскликнул: “Как прекрасны твои

шатры, о Яаков!”?

Мидраш указывает на две причины, по которым Моше обращался к сынам Израиля резко, а Билам с

симпатией:

1. Считаем мы чье-либо мнение достоверным или нет, зависит от нашего доверия к говорящему. Поэтому

Писание упоминает следующие заявления, сделанные от имени людей, заслуживающих доверия:

— Услышав о событиях Исхода, тесть Моше Итро признал: “Теперь я знаю, что Ашем — это истинная

сила!” Если бы это сказал еврей, слушатель мог бы подумать: “Эти слова меня не убеждают, так как сказаны

человеком, которого приучили верить Ашему и который не знает иной веры”. Но вывод, сделанный Итро, в

прошлом жрецом идолопоклонников, который изучил все существовавшие тогда культы и религии,

заслуживает доверия.

— Царь Шломо объявил: “Суета сует; все (земные дела) — суета” (Коэлет 1:1). Если бы эти слова сказал

бедняк, мы бы подумали: “Не удивительно, что он так говорит; он не знает всего, что можно приобрести за

деньги!”

Однако эти слова принадлежат царю Шломо, который был так богат, что серебро по ценности приравнивал к

обыкновенным камням (/ Мелахим 10:21). Уж если он заявил, что ни одно из земных удовольствий не

обладает вечной ценностью, то ему можно верить.

— Царь Нэвухаднэцар утверждал: “Все обитатели земли — ничто перед Ним; Он следует Своей Воле среди

небесных сил и среди обитателей земли; и никто не может остановить Его Руку и сказать Ему: “Что же Ты

делаешь?” (Даниэль 4:32).

Услышав эти слова от обывателя, мы могли бы подумать: “Он никогда не правил даже городом, не говоря —

о царстве. Что он может знать об умении управлять?” Но это сказал Нэвухаднэцар, могущественный

властелин, который повелевал даже зверями в поле и птицами в небе (Даниэль 2:38). Даже он должен был

признать ничтожность своей власти в результате следующих событий.

Упиваясь своей властью, Нэвухаднэцар объявил себя божеством. Он заявил: “Моим жилищем должны быть

небеса, а не земля; там я должен обитать с другими полубогами”. Нэвухаднэцар приглашал к себе царей-