Дважды контрразведчик

Но было уже поздно. Враз потянуло холодом из разбитого пулями лобового стекла, и тут же Сергей почувствовал резкий удар в правую ногу. Боли не было, только что‑то теплое потекло в сапоге. Мотор заглох и не заводился. Сергей открыл дверь кабины, с автоматом вывалился на дорогу и отполз в придорожную канаву. С близкого расстояния ударил гранатомет, «санитарка» разбухла от взрыва и вспыхнула, как факел. Сергей хотел встать и подбежать к машине, но острая боль в ноге повалила на землю. Трое раненных солдат и две молоденькие медсестры, которых они взяли с собой при отправлении с базы, видимо, были убиты сразу либо горели заживо. Возможно, они и пытались открыть «выход в жизнь», но дверь автомобиля наверняка заклинило взрывом.

Позади «санитарки» на дороге молчаливо и обреченно стоял груженый ГАЗ‑66. Из темноты к машине подошли несколько вооруженных мужчин в чалмах. Из ГАЗ‑66 не стреляли, водитель, наверное, был убит. Несмотря на национальную одежду, в одном из высоких ростом «духов» Сергей вдруг узнал бывшего солдата их батальона Машкина, с которым был призван в армию из одного города. Машкин девять месяцев назад попался на воровстве. Он украл у товарища автомат и продал его в дукане, откуда тот был переправлен «духам». Машкина разоблачили, он был арестован военной прокуратурой гарнизона, но через два дня после ареста бежал с гауптвахты, воспользовавшись оплошностью неопытного солдата‑выводного.

Теперь Машкин стоял возле ГАЗ‑66 и держался как старший среди мятежников. Он сделал повелительный жест, «духи» отошли от машины, и Машкин из китайского укороченного автомата дал короткую очередь по бензобаку. «ГАЗ» запылал, как и «санитарка». Сергей стиснул зубы. Горели лекарства, которых так ждали в дивизии. Военный госпиталь был переполнен заболевшими тифом и гепатитом советскими людьми. А этот гад в один миг уничтожил все! Уж лучше бы отдал простым афганцам, так нет! Сжег!!!

Сергей прицелился и нажал спусковой крючок автомата. Раздался одиночный выстрел, который не причинил вреда Машкину, и автомат замолчал. Пока Сергей лихорадочно возился с ним, устраняя перекос патрона, кто‑то из темноты прыгнул ему за спину, ударил по голове, и он потерял сознание.

Он пришел в себя через несколько минут и открыл глаза. Рядом с ним лежал связанный старший лейтенант с выбитым глазом. Перед ними стоял Машкин, резко жестикулировал и о чем‑то громко спорил с чернобородым «духом» лет тридцати. Как понял Сергей, шел делёж пленных между группами Машкина и того чернявого. Чернобородый жестом показал на старшего лейтенанта и воткнул палец себе в грудь, требуя отдать офицера ему. Машкин в ответ что‑то долго говорил на непонятном Сергею языке (научился, гад!), указывая на знаки различия старшего лейтенанта и Сергея. Видимо, доказывал тому, что живые трофеи не равноценны. Чернобородый сверкал глазами и отрицательно качал головой. Они яростно спорили еще минуты три, затем внезапно чернобородый направил свой автомат на старшего лейтенанта и выстрелил. Тело офицера неестественно выгнулось, изо рта у него хлынула алая кровь. Сергей видел, как, бешено оскалившись в ответ, Машкин развернулся, и зрачок его автомата вонзился в глаза Сергея. Вздрогнул от яркой вспышки в лицо, и все пропало в вечной темноте…

С базы передали по радиостанции, что колонну догоняют медики с лекарствами. Сразу же со сторожевой заставы навстречу им были высланы два бронетранспортера, которые стремительно унеслись в темноту афганской ночи. Под шум боя «броники» без огней незаметно подошли почти вплотную к месту засады. Десант привычно рассыпался по обе стороны дороги, охватывая «духов» в кольцо. Бой был коротким и жестоким. Живым взяли только Машкина, который в последнее мгновение закричал по‑русски: «Не стреляйте, я свой!». И двух крестьян‑афганцев, насильно мобилизованных «духами» для переноски боеприпасов. Когда из «санитарки» извлекли обгоревшие трупы солдат и двух медсестер, сквозь плотное кольцо «шурави» протиснулся один из оставшихся в живых афганцев. Он что‑то взволнованно говорил, показывая рукой на погибших и стоявшего здесь со связанными руками Машкина. Наш солдат‑таджик перевел, что из гранатомета по «санитарке» выстрелил Машкин. Потом оба афганца стали подробно рассказывать о последних событиях. Лица советских солдат стали темнее ночи. Рядовые и сержанты просили, умоляли офицеров отдать им Машкина для солдатского суда на месте. Но его, хотя и с большим трудом, удалось довезти живым до военного городка. И сдать на гауптвахту…

Груз 200. Фото из открытых источников