Дважды контрразведчик

Пишу на улице вечером. Рядом ходят строем «губари» — арестованные на гауптвахте, поют уныло «Малиновку». Им из‑за дувалов хором душераздирающе подпевают шакалы. На небе красивые звезды — большие, как лампочки. Луна висит просто огромная и нахально смотрит сверху на нашу суету. По небу, хорошо видные, медленно ползут спутники. Вдали солдаты толпой гоняются с шумом за фалангой, выползшую слишком рано. Кто‑то пытается поиграть с черепахой, которые здесь необыкновенно энергичны и быстры. Вдали зарницы боя — видны вспышки орудийных выстрелов, затем короткие огневые всплески разрывов. Прохладно, закрылись дуканы, открылись два «ресторана» и один подпольный публичный дом. На открытой веранде «шурави» афганцам крутят фильм «Деревенская история». Долго выбирали, чтобы было понятнее. Вчера показали им «Советский спорт». Сегодня днем афганцы перегородили кусок шоссе и устроили велосипедные гонки. Это было великолепное зрелище. В необозримых штанах не видно, как вращаются ноги. Вообще все скрыто в длинных одеждах. Азарт и непосредственность участников достойны средней группы Игорешиного детского садика. Шум, гам — как на 100‑тысячном стадионе. По обочинам дороги для безопасности стоят несколько танков, БТРов и две пушки. Потом было перетягивание каната местных с «шурави». Долго объясняли им правила. Стали 10 на 10 человек. Наши легко сдвинули с места 10 худосочных аборигенов. Но в этот момент к ним на помощь бросились еще 20 и, в потасовке свалив столб от волейбольной площадки, они «победили» наших. Радости афганцев не было границ. Дети!

Ну вот, пока и всё. Передавайте всем привет. Живите дружно и весело. Целую вас и обнимаю, дорогие мои. Ваш…».

Дуэль

Огромный двухмиллионный Кабул, скрытый зеленью, терялся вдали в чаше гор, как всегда настороженно‑угрюмых. Чистейший горный воздух приближал их высокие коричневые вершины без какой‑либо растительности. Невдалеке на холме гордо красовался пятиэтажный дом с колоннами — бывший шахский дворец, а сейчас штаб 40‑й армии советских войск. По вечерам, почти ежедневно, как только стемнеет, светящиеся окна штаба видны далеко вокруг. Тогда и начинается очередная серия бесконечного «кино».

Сначала от ближнего кишлака в направлении штаба по совершенно черному, словно тушь, небу обманчиво медленно начинает двигаться малиновый след «трассера», затем долетает звук выстрела душманского «бура» — старинной английской винтовки: «Да‑дах!». Незамедлительно в ответ летит длинная пунктирная линия автоматной очереди советского «калашникова».

Короткая выжидательная тишина. Снова из кишлака нахально медленно в том же направлении летит одинокий «трассер» и раздается вслед: «Да‑дах!». От подножия штаба по невидимому противнику нервно клокочут уже десяток автоматов. Видно, как в кишлаке, рикошетируя, пули разлетаются в разные стороны, словно искры от точильного камня. Теперь‑то уж душман не посмеет нападать. Но ровно через минуту слышится знакомое «Да‑дах!», и «трассер» насмешливо плывет по небу к дому с колоннами.

Терпение «шурави» лопается, десятки автоматов извергают в наглеца тысячи пуль, в бой включаются бронетранспортеры, гулко, как отбойные молотки, начинают стучать их крупнокалиберные пулеметы. Некоторое время в ответ ни выстрела, ни звука. Наступает настороженная тишина. Противники пытаются разглядеть друг друга в кромешной темноте.