Дважды – не умирать

Глава 10

Серый ветреный сумрак, моросящее небо и горы, затянутые вязкой туманной пеленой. Под навесом конюшни гуляет зябкий холодный сквозняк, но Урманов почти не ощущает его. День сейчас, вечер или утро – он тоже не может понять. Да и вряд ли это уже имеет для него какое-то значение… Он висит здесь уже давно. Вздернутый за руки к верхней балке, словно на дыбу. Посиневшие от холода ступни босых ног болтаются в полуметре от земли. Залитое кровью, распухшее до неузнаваемости лицо, не выражает эмоций; глаза прикрыты, спутанные волосы прилипли ко лбу. Ветер теребит лохмотья рубахи, свисающей с истерзанного, окровавленного тела, слегка раскачивая его на толстой крепкой веревке.

– Ну, что? – нетерпеливо поинтересовался Анзор, обращаясь к висящему перед ним пленнику. – Что рэшил?

Деревянной толстой палкой он ткнул ему в лицо и Урманов, чуть приподняв голову, открыл один глаз. Второй, придавленный сизым, распухшим веком, был почти невидим из узкой щели.

– Что малчишь? Гавари… – Анзор снизу вверх заглянул ему в лицо.

Урманов молча сверху смотрел на него. Он уже почти ничего не чувствовал и слабо реагировал на происходящее. Душа словно бы уже отдалилась от бренного тела и парила где-то высоко. И с этой высоты он видел залитый дождем конюшенный двор, охранников, притулившихся возле высокой ограды, Висара, склонившегося над огненной жаровней, своего мучителя, с палкой в руках стоящего перед ним. Рукава у Анзора были по локоть закатаны, заляпаны свежей кровью. И палка была тоже в крови. Всклокоченная черная борода, оскаленный рот и широко открытые, бешеные глаза придавали облику палача, какую-то особенную, страшную достоверность.

Урманов молчал… Как молчал, когда Анзор жестоко избивал его, подвешенного за руки на веревке – беспомощного и беззащитного; как молчал, когда Висар, желая угодить своему командиру колол и резал его сапожным ножом; как молчал, когда Анзор вырезал у него на груди крест и в бессильной злобе вырвал пассатижами ногти на больших пальцах ног.

– Висар! Гдэ ты там?.. Сюда иди!

Заметно косолапя, Висар торопливо подбежал на зов. В руках у него были кузнечные клещи, а в них – малиновым огоньком светился кусок раскаленного железа.

– Жги! – приказал Анзор.

Висар послушно прижал раскаленный метал к обнаженному телу.

– Ш-ш-ш-ш! – раздался шипящий, клокочущий звук.

В воздухе запахло горелым мясом. Тело пленника изогнулось, забилось в конвульсиях, но ни стона, ни крика не вырвалось из его сомкнутых уст.

– Еще!.. – закричал Анзор, выходя из себя от этого молчания. – Бего-о-ом!

Висар суетливо завилял толстым задом, устремившись обратно к жаровне, и вскоре вернулся с новым куском раскаленного докрасна железа.

– Дай сюда! – Анзор сам взялся за клещи и с ожесточением воткнул раскаленный метал в висящее на веревке тело.

– Ш-ш-ш-ш-ш! – послышалось характерное шипение.

Ни звука… Анзор отбросил клещи в сторону, выругался, воздевая ладони к небу.

Ему было от чего злиться. Впервые он столкнулся с человеком, который оказался сильнее его. И этот человек – обыкновенный мальчишка: не горец, не воин аллаха… Анзор вдруг ясно осознал, что имея полную и неограниченную власть над этим истерзанным пленным, над душой его – он оказался не властен. И это открытие ошеломило его.

В ярости, Анзор выхватил из-за пояса нож и замахнулся, целя жертве прямо в сердце.

– Стой! – послышался позади властный голос. – Остановись!

Анзор обернулся и увидел Тагира. Рука, сжимающая оружие, медленно опустилась.

– Что тэбе надо?.. Зачэм пришел?

– Насильно в вэру нэ обращают…

– Нэ лезь нэ в свое дэло! – вспыхнул Анзор. – Иди отсюда, заступник… А может ты уже федэралам продался?

Тагир подошел ближе.

– Если он умрет, Джамал будэт нэдоволен. Он договорился на обмэн четверых.

– Да мнэ плэвать на Джамала! Мэня нэ волнует, будэт он доволен или нэт…

– Все равно, – вмешался Висар, – тэперь его в таком виде на обмэн выставлять нэльзя.

Урманов безучастно болтался на веревке. Он был без сознания… Ветер, холодный декабрьский ветер порывами налетал на двор, гремел жестью на крыше, завывал в проводах, поднимал с земли мусор и разбрасывал его по сторонам. Мелкий моросящий дождь непрерывно сыпал с небес, растворяясь в зябком предвечернем сумраке угасающего дня.

Тагир взял длинную деревянную лестницу, прислонил ее к верхней балке, взобрался наверх.

– Иса, Геха!.. Идите сюда!

Охранники подошли, встали рядом.

– Дэржите его!

Тагир вынул из ножен широкий охотничий нож и перерезал веревку. Измученный пленник тряпичной куклой свалился охранникам на руки.