Две королевы

Наконец, почти добравшись до места этих кровавых стычек, назавтра Дудич надеялся встретиться с Кмитой. Их разделяли только несколько миль.

На второй день, когда выехали с ночлега, неожиданно началась снежная вьюга, и Петрек так хорошо заблудился, что, когда в полдень прояснилось, оказался в том же отдалении от Кмиты, что и утром. Таким образом, получилось, что найдёт его вечером в его собственном дворе в Санице, или отложит прибытие до утра. Между тем ночевать с конями было негде, поэтому он должен был ехать под ночь.

По дороге уже были заметны следы Розборского и Щербы… Там, где стояла усадьба соседа шляхтича, около которой проходил тракт, Дудич наткнулся на свежее, ещё дымящееся пепелище, а у самой дороги лежало несколько трупов. Волки их ночью ужасно потрепали. Зрелище было ужасающее, потому что, кроме этого, на двух дверях ветер крутил трупы повешенных. Все жители деревни, усадьбы сбежали в лес, только собаки выли в пустотах, обгоревших заборах и стенах.

Дудич очень хорошо знал, что так серьёзно наказанный землевладелец другой вины не имел на себе, кроме той, что пробовал защищать свою собственность от более сильного пана.

Петреку было слишком неприятно ехать туда, где двое брали друг друга за голову, со своей головой, которую защищал и щадил; и тут по нему пробежали мурашки, когда он думал, закончено ли это дело, и не дойдёт ли до новых противостояний. Но отправиться на ночлег в Саницу он всё-таки должен был.

Опускалась ночь, когда холоп, возвращающийся из леса, указал Дудичу на большую деревню и усадьбу, горящую вдалеке от света, в которой, должно быть, находился Кмита. Подъехав ближе, ему показалось, что во дворе был разбит лагерь, великая тьма повозок, коней, людей и угнанного скота.

Едва там услышали топот коней Дудича, – боялись нападения или возмездия – все шумно закопошились, и, может, приветствовали бы гостя с оружием в руках, если бы Дудич не отправил вперёд одного из своих людей с объявлением, что ехал посол королевы с письмом, никто иной.

Тогда пьяные и распоясавшиеся солдаты Кмиты успокоились и открыли Дудичу ворота на двор. Однако в нём и вокруг в постройках, сараях, под заборами, где была какая-либо крыша, оказалась такая давка, что нечего было и думать разместиться.

Вся усадьба была ярко освещена, а из неё доносился шум, песни и бренчание дикой музыки. Из людей, которые вышли навстречу прибывшему, ни одного Дудич трезвым не нашёл. Вбежав в этот кипяток, он не знал толком, что ему делать, когда ему навстречу вышёл знакомый, его тёска Пётр Белый.

Белый был одним из самых пламенных разбойников у бока Кмиты. Маленького роста, коренастый, с кривыми ногами, фанатичная бестия, который ни своей, ни чужой крови не жалел; он славился тем, что соединял с жестокостью дикую насмешку, и, убивая, рычал от смеха. Кто попал в руки Белому, не мог ждать пощады. Если нужен был палач, Кмита предлагал себя, чтобы мучить и умерщвлять.

Когда Дудич слезал с коня, выходящий из сеней Белый узнал его и крикнул от удивления:

– Что ты здесь потерял?

– Королева доверила мне письма и приказала искать с ними маршалка.

Белый задумался.

– Тогда ты нашёл его, – сказал он, – но, пожалуй, сегодня к нему не приблизишься. Мы не готовы к приёму послов. Наш пан отдыхает, а он не любит, чтобы прерывали его хорошее настроение.

– Дайте мне где-нибудь лежанку в тёплой избе и где коней поставить, – сказал Петрек, – я тоже устал, охотно подожду до завтра.

Белый ему кивнул. Они вошли внутрь усадьбы, все комнаты которой, казалось, были полны, а шум и крики в них царили такие, точно не вельможа в нём находился, а только пьяное солдатство. Никто на недавно прибывшего не глядел. Белый проводил его через сени в тёмный уголок, а из него в пустую каморку, возможно, единственную, в которой никого не было, потому что была тесной и не подходила для пиршества. Одной не очень плотной стенкой она примыкала к огромной комнате, в которой Кмита со своими любимцами уже второй день сидел за столами. Сквозь щели Дудич не только мог видеть, но и слышать, что там делалось.

Для отдыха и ночлега угол был не очень подходящим, но коли другого не было, Петрек должен был довольствоваться им. Белый обещал прислать ему туда всё необходимое, чтобы не был голодным, и было на чём лечь. Кроме того, он заверил, что позаботятся о людях, службе и конях. Наконец он сказал:

– Кто из чужих увидит нашего пана таким, каков он сейчас, тому он, покуда жив, не простит и не забудет. Завтра, когда увидишь его, остерегайся дать ему понять, что ты здесь что-то видел и слышал.

Говоря это, Белый поднял палец и погрозил Дудичу, который и без того был уже достаточно испуган.