Две королевы

Бьюкенен искажал известные факты, и его интерпретация событий — полная выдумка. В действительности именно лорды предложили Марии развестись, а не наоборот. О своем желании умереть Мария говорила в замке Крейгмиллар, а не в Келсо. И она никогда не просила «тем или иным способом» избавиться от Дарнли. Когда в Крейгмилларе ей изложили план Мейтланда касательно развода с мужем, она ответила: «Я требую, чтобы Вы не предпринимали ничего такого, что запятнает мою честь и совесть, и поэтому прошу Вас оставить все, как есть»[63].

Но все это нисколько не волновало Бьюкенена. Он был полон решимости установить мотив убийства Дарнли, и судя по его рассказу, Мария спала с Босуэллом после крестин сына восемь ночей подряд, и «предавалась этой мерзости, не скрываясь, без тени стыда или скромности». В постели с любовником она придумала «способ» убийства мужа, выбрав пустующий дом в Кирк-о-Филд в качестве места, где должно совершиться преступление. Затем она поспешила в Глазго, чтобы забрать своего несчастного супруга, причем оставила след для потомства в своих письмах Босуэллу, который остался в Эдинбурге, чтобы расставить сети.

Она хотела, что видно из ее писем[64], привезти его в Эдинбург, навстречу неизбежному концу и окончательной гибели, на что она никогда бы не решилась, будь ее сын не в ее руках. Она оставила [принца Джеймса] в Холирудском дворце. Затем отправилась [в Глазго] в сопровождении Гамильтонов[65] и им подобных, что не сулило ее супругу ничего хорошего.

Бьюкенен увлекся. Он получал удовольствие, не обращая внимания на хронологию событий, которые якобы описывал. На самом деле в первой части пути до Глазго, куда Мария поехала за мужем до Каллендер-хауса, ее сопровождали Хантли и Босуэлл. И только потом королеву стали охранять Гамильтоны. Вернувшись в Эдинбург, Босуэлл сразу же вновь направился в Лиддесдейл на границе с Англией, — то есть никак не мог оказаться в Эдинбурге, чтобы получить окончательные инструкции Марии по подготовке убийства в Кирк-о-Филд в то время, о котором писал Бьюкенен[66].

Вероятно, зная о возможных нарушениях хронологии, Бьюкенен вновь предположил, что Мария с Босуэллом «замыслила» заманить Дарнли в Кирк-о-Филд навстречу смерти еще до того, как отправилась из Эдинбурга в Глазго:

Тем временем граф Босуэлл согласно их замыслу приготовил для короля жилище, в котором тот окончил свои дни. Притом достаточное число [людей] знали и понимали, что это была развалина, не подходящая для правителя, стоящая в уединенном месте в дальней части города, отдельно от других домов…

Его поселили в Кирк-о-Филд [из-за свежего воздуха], несмотря на то что в Шотландии в начале февраля больному человеку лучше быть в защищенной от сквозняков теплой комнате, а не дышать воздухом полей.

Разве она была в доме [в комнате] под его спальней в четверг и пятницу перед убийством не для того, чтобы создать впечатление, что она начала принимать его?

После того как Дарнли заманили в Кирк-о-Филд, Мария обращалась с ним ласково. Затем, предположительно по сигналу ее верного слуги Николя Юбера по прозвищу Французский Парис, она внезапно вернулась в Холирудский дворец под предлогом того, что должна присутствовать на бале-маскараде в честь Бастиана Паже и его невесты:

Как только она увидела [Французского Париса][67], то сразу поняла, что порох сложили внизу дома под кроватью короля, поскольку у Париса были ключи и от парадной, и от задней двери этого дома, а у слуг короля были ключи от всех остальных дверей. С притворным смехом она сказала: «Я обижу Бастиана, если сегодня не приду на бал-маскарад в честь его свадьбы, с каковой целью я и возвращаюсь в Холируд».