Две недели перед новым годом

— Долой мысли, домыслы и прочие размышления! — к Саше вернулась его обыденная весёлость. — Забудьте о всех невзгодах, тревогах и дилеммах. Нас ждёт величайшее из кулинарных произведений всех времён! Наслаждайтесь…

Через пару часов по ночной зимней Москве, залитой тёплым светом жёлтых фонарей, неспешно шли двое мужчин, разомлевших после ужина и выпитого алкоголя.

— Почему ты мне всё рассказал? — спросил старший. — Почему поверил мне?

— Потому что главной вашей целью было не любопытство, не обогащение, а желание увидеть мать.

— Знаешь, что, Саш, — проговорил старик после небольшого раздумья. — Оставь меня здесь на неделю. Не хочу сейчас возвращаться. Ты не беспокойся — я не пропаду. А коли пропаду, то так тому и быть должно — сам же говорил. Невелика потеря. Ну а первого января можем встретиться. Сходим куда-нибудь. Отметим новый 1953-й. Ты где Новый год собираешься встречать? Здесь или там?

— Там. С родителями. И с девушкой своей.

— Она ничего не знает?

— Нет.

— Никогда не хотел рассказать ей, что бываешь в прошлом?

— Хотел. Хотел рассказать, что бываю в будущем.

Павел Петрович даже остановился от удивления.

— Она живёт здесь?

— Здесь. Я вас познакомлю.

— Ты меня поражаешь, — развёл руками старик.

Молодой человек достал бумажник, раскрыл его, посмотрел внутрь, закрыл и отдал Павлу Петровичу.

— Вот. Возьмите. Встретимся тридцать первого.

— Спасибо, — смущённо убирая кошелёк в карман, ответил тот. — Приду к тебе на конспиративную квартиру утром. Ты сейчас куда? Возвращаешься?

— Нет. Вернусь завтра. Ну, бывайте! Аккуратней и не сойдите с ума, — Саша пожал руку своему спутнику и направился в сторону метро.

31 декабря

Утром тридцать первого декабря 1952 года сутулый пожилой человек остановился у деревянной двери, окрашенной местами облупившейся зелёной краской. Он постоял некоторое время, собираясь с духом, затем снял перчатку с правой руки, быстро и воровато глянул по сторонам, мелко и неумело перекрестился и только тогда негромко постучал.

— Входите, Павел Петрович, открыто! — раздался изнутри приглушённый тяжёлым дверным полотном крик.

Старик вошёл внутрь, закрыл за собой и потоптался на пороге, сбивая с ног снег. Из-за башни из ящиков показалась довольное, улыбающееся лицо.

— А мы вас уже заждались!

— Мы? — спросил Павел Петрович, закидывая шапку и перчатки в ближайший ящик. — Ты со своей девушкой?

— С невестой. Пойдёмте, я вас познакомлю.

Они прошли в кабинет, откуда пахло мандаринами, шоколадом и чаем. Запах сопровождало чуть слышное шуршание фольги — «золотинки», как говорила Лиза, да похожий на глухой скрип мокрого снега, хруст ножниц по разноцветному картону, из которого девушка вырезала гирлянду в виде флажков, для украшения такого несимпатичного логова своего жениха.

Мужчины остановились в дверях.

— Павел Петрович. Лиза, — представил Саша.

— Здравствуйте, Лизонька! — старик с улыбкой поцеловал руку поднявшейся из-за стола девушке. — Сашка мне о вас рассказывал.

— Что он вам наговорил там? — спросила девушка. — Что замучала его и что не знает, как сбежать? Будете чаю?

— Конечно. А если ещё угостите вашей превосходной шоколадкой, то благодарность моя не будет знать границ.

— Садитесь к столу, пожалуйста. Я сейчас налью. Угощайтесь всем, что видите. Правда, шоколад-то у нас самый обыкновенный.

— Дело в том, Лиза, — вступил в диалог Саша, — что Павел Петрович только недавно прибыл из далёкой экспедиции и так соскучился по нормальным продуктам и сладостям, что ему и «Кис-Кис» сейчас величайшим лакомством покажется.

— Надо же! А где вы были? Расскажите, расскажите, расскажите! — затараторила девушка. — Кем вы работаете? Вы геолог?

— Антрополог… — ответил гость, немного смутившись. — А был очень-очень далеко. На далёком северном плато. Вы про такое и не слышали.

— Что вы там интересненького нашли? — не унималась девушка.

— Изучал возможность влияния интеллектуального развития древних людей на формирование центров принятия решения их потомков. В общем, занимался ерундой в своё удовольствие за казённый счёт, — рассмеялся старик.

Саша стоял, облокотившись на шкаф, ухмыляясь и сцепив на груди руки. Он был удивлён. Ему не приходилось ещё слышать смех Павла Петровича. Он подумал, что рядом с весёлой Лизой даже такой одеревеневший сухарь, такой угрюмый дед, как его товарищ, вдруг превращается в жизнерадостного дедушку.

Они попили чай, Лиза принялась мыть посуду и убирать со стола.

— Какие планы на день? — спросил Павел Петрович.

— Мне сейчас нужно съездить в институт и забежать в общагу. А потом мы с Санькой идём кататься на коньках. Я хочу на Чистые пруды, а он на Петровку зовёт. Пойдёте с нами?

— Лиза, у Павла Петровича дела ещё сегодня, — прервал её Саша.

— Поняла, умолкаю и удаляюсь! — отрапортовала девушка, закрыв кран и вытирая полотенцем руки.

Она быстро оделась, чмокнула своего жениха и убежала, что-то неразборчивое крикнув на ходу. Мужчины остались наедине.

— Весёлая она у тебя… — задумчиво глядя на дверь, сказал гость.

— Есть такое. На самом деле она очень волнуется. Я сказал ей, что сегодня мы идём знакомиться с моими родителями.

— А её родители где?