Две полоски для мажора

Я даже успела побывать в стадии отрицания, делая вид, что ничего такого и не случилось. Ходила на пары, активно проявляла себя на лекциях, семинарах под обеспокоенные взгляды Насти. Я старалась делать все, чтобы не думать о двух полосках. Мне так было проще. И даже умудрилась за неделю ни разу не пересечься в университете с Громовым... А может, его и никогда не было в моей жизни? В какое-то мгновение мне стало казаться, что все это было дурным сном.

Пока в одно прекрасное утро меня не накрыла такая суровая токсикозная реальностью, что я целый день не могла отползти от белого друга.

И это продолжается уже больше недели. Запахи, вкусы, звуки. Тошнит меня от всего. Даже от собственного дыхания. Находиться в универе стало невозможным, потому что большую часть пар провожу, закрывшись в кабинке туалета. Мне хватает косых взглядов уже за то, что когда-то подпустила к себе, доверилась тому, кому нельзя. А терпеть перешептывания ещё и потому, что могу прямо посреди пары без разрешения вылететь за дверь - это перебор для меня.

Поэтому уже несколько дней я просто лежу в комнате общаги, стараясь даже не двигаться.

— Лика, ты когда ела в последний раз? — строго интересуется Настя, сжимая мое плечо. Облизываю сухие губы, стараясь не представлять образы еды перед собой.

— Вчера. вроде, — бормочу я.

И, кажется, это было несчастное яблоко и пару кусочков булочки, которые простились с моим желудком почти сразу же.

— Так нельзя.

— Настя, отстань от меня, пожалуйста.

Пытаюсь нацедить во рту хоть немного слюны, чтобы не так сильно саднило сухое горло. Но становиться лишь ещё противнее.

— Может, тебе лучше взять больничный и вернуться домой? — соседка продолжает камнями накидывать мне свои вопросы. — Ты родителям хоть сказала?

Я прерывисто вздыхаю и лишь сильнее прижимаю лицо к подушке. Мысль о том, что мне нужно рассказать это родителям наводит еще больший страх, чем принятие того, что причина моей круглосуточной тошноты совсем не шаурма.

— Куда вернуться? — шепчу я с нарастающим чувством тревоги. — В трёшку, в которой живут шесть человек? Мама, папа, младший брат и сестра после развода с двумя детьми? Да я прямо с выпускного бежала оттуда, что пятки сверкали. И что мне сказать? Здрасте, я круглая идиотка, а скоро стану ещё круглее, потому что беременна?

— Лика, если не собираешься делать аборт, то и молчать дальше бред. И вообще? Ты когда оповестишь о своем положении Громова, а?

Меня отпружинивает от подушки, стоит только Насте заикнуться об этом. Одно его имя... Фамилия... Мой самый адский триггер. Сажусь на постели и уверенно смотрю подруге в глаза.

— Никогда! Не хочу и не буду! — через стиснутые зубы и с болью в груди цежу каждую букву. — Мне ничего от него не нужно.

А Настя лишь с укором качает головой. В ее глазах целая бездна осуждения:

— Это тебе не нужно. А вашему ребёнку? — она опускает взгляд на мой живот, а я инстинктивно прикладываю к нему ладонь, сминая пальцами ткань футболки.

Под ней ещё абсолютно плоско, но сердце уже взвивается только от мысли, что я ведь теперь не одна.

— Моему ребёнку. Ясно? Марк выбор свой обозначил, предложив мне тогда вызвать такси.

— Лика, а вдруг он решит помочь с материально или ещё с чем? — не унимается Настя, разглядывая на меня уже как великомученицу.

— Пусть поперхнется своими деньгам или засунет себе в зад. А еще лучше - отдаст на очередной ботокс своей кукле, — бросаю это с такой злостью, заполняющей душу, что в прямом смысле становится тошно. — Я как-нибудь сама разберусь.

Откидываюсь обратно на кровать и демонстративно поворачиваюсь к Насте спиной. Не хочу говорить об этом. Ничего не хочу. Разве что во мне греется желание послать всех и вся к черту! Я даже не понимаю: эта злость на себя или вообще уже на всех на свете.

Меня ничто и никто не заставит подойти к Громову. Девочки чуть ли не каждый день толкуют об этом. Только ни единая живая душа и знать не знает, как болит и жжет у меня внутри.

— Классно ты разбираешься, находясь целыми днями здесь! — Настя уже сама повышает на меня голос. — Скоро пузо на нос полезет, а ты все лежишь. Сходи на прием женскую консультацию хотя бы. Тебя же тошнит сутками, Лика!

— Да хватит! Отстань! — сама не понимаю, как перехожу на крик, а тело сильнее группируется, сворачиваясь клубком на кровати. Подтягиваю согнутые колени к груди и прижимаюсь к ним лбом. — Я не хочу разговаривать. Ничего не хочу! Я не понимаю, что делать дальше. Ни черта не понимаю, что вообще сейчас происходит. Вы можете отвалить и не липнуть с вопросами? Мне просто страшно. И плохо. Очень плохо. Я.

Боже... Горло опять берет в тиски нетерпимая тошнота. Глубокий вдох и выдох уже не помогают. Резко выпрямляюсь и, зажав рот ладонью, отталкиваю плечом сидящую рядом Настю и подрываюсь с кровати в сторону двери ванной. У меня еле находятся силы, чтобы успеть упасть на колени прямо на пол в объятия фаянсового друга.

Болезненные спазмы дерут изнутри до черных мушек перед глазами. Не знаю, сколько проходит времени прежде, чем я пластилиновыми руками хватаюсь за стену и снова поднимаюсь на ноги.