Две повести о войне

– Москва по-прежнему молчит, приходится ориентироваться на немцев. Они дают следующую безрадостную для нас картину. В первый день войны противник захватил мосты через Неман: два моста у Алитуса, – Иван Петрович подошел к большой школьной карте, развешанной на стене, – и еще один мост у Меркине. Вермахт переправился через Неман также южнее Каунаса и продвинулся на 60 километров на восток. В районе Тильзита он удалился от границы на 35–45 километров. Сегодня враг вышел к Вильнюсу. Это уже 150 километров от границы. В Белоруссии немцы успешно окружают Белостокскую группировку Красной армии. На Украине они тоже наступают, но не так успешно. Берлинское радио сообщает также о массовом бегстве наших бойцов и командиров с поля боя, панике, потере управления войсками, большом количестве пленных. Вот все, что мне известно на данный час.

В кабинете установилось молчание.

– Может, врет Берлинское радио? – робко нарушил его Козлов.

– Если бы врало, то Москва мигом бы опровергло это сообщение, – ворчливо заметил полковник Беленький, командир бригады АРГК – Артиллерийского резерва главного командования.

Его часть, громоздкое, но грозное боевое хозяйство первой в Курляндии завершило свою радиофикацию. Никита Михайлович был безмерно рад этому обстоятельству и каждый раз при встрече с Самойловым благодарственно пожимал ему руку, приговаривая: «Ну теперь мы орлы, сразу можем поразить цель даже с самых дальних верст». Беленький был опытнейшим артиллеристом, сохранивший лучшие традиции русской школы стрельбы из орудий с закрытых позиций. Закончив артучилище перед самой мировой войной, он, участвую в ней, последовательно занимал должности командиров огневого взвода, батареи, дивизиона. Гражданскую войну на стороне красных закончил, командуя артиллерийской бригадой. После учился в артиллерийской академии и успешно завершил ее. Затем служил командующим артиллерией стрелковой дивизии, а затем и армии. Но в 1936 году за отказ вступить в партию был уволен из рядов РККА. В качестве гражданского лица преподавал в той же самой артиллерийской академии, которая накануне была опустошена арестами. Чуть позже был расстрелян весь командный состав общевойсковой армии, где Беленький возглавлял артиллерийскую службу и откуда он был уволен в запас за нежелание стать членом ВКП(б). По этому поводу полковник даже раз пошутил в одну из банных суббот, прихлебывая чай:

– Получается, я должен быть благодарен партии, членом которой я не стал. Если бы вступил и остался бы командующим артиллерии армии, то меня уже не было бы в живых. Чудеса!

Финская война показала, что наши батареи не умеют стрелять с закрытых позиций по конкретным целям. По площадям – пожалуйста, сколько угодно, но это была, как правило, бездарная трата боеприпасов, когда снаряды рвались чаще всего в безлюдных местах. Осознав столь серьезный пробел в подготовке артиллеристов, военное руководство страны развернуло широкий поиск опытных кадров, имеющих боевой опыт стрельбы из орудий крупных калибров, оказавшихся вне армии. Однако к тому времени большинство такого рода специалистов погибло в ходе чисток 30–х годов. Беленький оказался в числе последних из могикан когда-то передовой русской артиллерийской школы. Его вновь призвали и назначили командиром бригады АРГК, направив ее почему-то в Латвию, так далеко от центра, где по замыслу и должны находиться резервы главного командования.

– Я думаю, сей факт можно объяснить тем, что Генштаб все-таки планировал наступательные операции в сторону запада, – так прокомментировал полковник на одном из банных дней удаленность своей бригады от Москвы.

А по поводу сообщений берлинского радио о стремительном продвижении вермахта на восток Беленький сказал:

– Боюсь, что через день-другой немцы переправятся уже через Двину.

– Ну, это вы уж чересчур, – возразил Греков.

– А нам что же делать? – задал вопрос Козлов. – Никакой связи ни с кем. Я уже два самолета У-2 в Ригу послал, ни один не вернулся. Сегодня ночью оправлю двух делегатов на двух мотоциклах туда же, в военный округ. У меня много бомбардировщиков, но нет целей.

– Мои делегаты на мотоциклах тоже как в воду канули, – добавил Комаров. – Или немцы их с воздуха щелкают или диверсанты с националистами расстреливают на дорогах. Черт его знает! Будто о нас забыли.

– А вот немцы не забывают о нас, – снова подал голос Беленький. – Два раз в день, утром и к вечеру, их разведчик висит над нами. Товарищ генерал-майор, – обратился он к Козлову, – нельзя ли вашими силами сбить или хотя бы прогнать назойливого соглядатая?

– Нельзя, товарищ полковник, – ответил Козлов. – Этот немецкий самолет летает слишком высоко, нашим истребителям не достать его, и зениткам он не по зубам.