Две птицы на снегу

Кухонную возню Летана не любила и не была талантливым кулинаром, предпочитая питаться в институтской столовой, но при необходимости вполне могла не обходиться сухомяткой. Она искренне не понимала, как можно испытывать серьезные трудности с готовкой при наличии поваренной книги, в которой все написано. Ладно там какие-то затейливые блюда с полусотней специй или капризная выпечка, но сварить простейший суп или потушить мясо – много ума не надо. А уж порезать овощи и поджарить отбивные – это и вовсе самое простое.

Во всяком случае, Лета так думала, пока не приступила к готовке. Сначала оказалось, что она неправильно режет мясо, потом неправильно отбивает, потом неправильно солит, потом никак не может подобрать правильный накал плиты…

Впрочем, надо отдать фениксу должное: он хоть и следил очень дотошно, и цеплялся за каждую несущественную мелочь, но больше на женщин и мясо не ругался, проявляя завидную выдержку. И салат настрогал сам, довольно крупно, но очень ловко.

Обстановка в кухне была скромной и такой же основательной, как везде: шкафы и полки из светлого дерева, хранильник, квадратный стол и два стула в углу. И участие женщины тут тоже ощущалось отчетливо – вряд ли феникс выбрал бы вот эти белые занавески в рыжий цветочек и сшил бы из той же ткани прихватки, так что заботливую мать точно стоило включить в биографию этого человека.

С другой стороны, и полностью переложить на эту женщину ответственность за чистоту и порядок не получалось. Слишком хорошо Яр знал, где у него что лежит и как всем этим пользоваться. Пусть посуды здесь нашлось немного и большинство полок пустовали, но у каждой вещи имелось строго определенное место. Пара сковородок, пара кастрюль, десяток разнокалиберных тарелок и всего два ножа – здоровенный, за который даже браться страшновато, и Лета уступила его хозяину, и поменьше.

Но самое главное, ножи эти были острыми. Не просто острыми, а очень острыми, и поначалу это завораживало – то, как легко, без усилия, блестящее лезвие рассекает мышечные волокна и тонкие белые прожилки.

В родительском доме Лета имела мало отношения к кухне, потому что там работала прислуга. В подростковом возрасте она проявляла любопытство, и ни мачеха, ни кухарка не осуждали этого интереса, позволяли наблюдать и даже иногда немного помогать, но тогда о подобных мелочах задумываться не приходилось. А вот после, когда началась самостоятельная жизнь, обнаружилась проблема: острые ножи в ее доме быстро заканчивались.

Она покупала всякие, завела несколько разных точилок, относила домашнее холодное оружие мастеру на все руки, который занимал каморку под лестницей в соседнем доме и выполнял любые мелкие хозяйственные дела вплоть до ремонта обуви. Но все равно казалось, что такими острыми ножи у нее не бывали никогда.

Несмотря на совместную готовку, которая вроде бы должна сближать, чувство неловкости не проходило и постоянно ощущалось – непередаваемо неприятно, словно тесная одежда или неудобная обувь, которая вроде бы не трет, но и забыть о ней не получается. Разговор, не считая команд Вольнова, не клеился.

Лета утешала себя тем, что неловкость рано или поздно иссякнет, и вполне возможно, грядущие две декады пройдут неплохо: Яроплет, несмотря на все недостатки, похоже, не настолько безалаберный, как показалось поначалу.

Хозяину же временно было не до гостьи и прочих мелочей: после укола голод, притупленный мутными предобморочными ощущениями, начал ощущаться слишком пронзительно, чтобы думать о чем-то еще. На мясо с кровью он накинулся так, словно несколько дней голодал. У Леты вид пациента вызывал смешанные чувства умиления и недовольства: не то его поведением, не то недокормленностью.

Сама она ела не спеша, хотя и приходилось бороться с легким беспокойством и даже смущением: столовых ножей не нашлось, а постоянно орудовать большим разделочным оказалось неудобно, поэтому пришлось предварительно порезать отбивную на маленькие кусочки. Неправильно, но все же лучше, чем голодным хищником вгрызаться в кусок, как Яроплет. Будто волк, а не феникс…

– И какая же у вас теория? – спросил Яр. Умяв две внушительные отбивных, он положил себе еще две и приступил к ним уже без спешки. Даже про нож вспомнил и принялся проворно разделывать мясо.

– О чем ты?

– Разлом. Какой теории придерживаетесь вы с руководителем?

– Ты для чего интересуешься? – уточнила Летана, все силы приложив к тому, чтобы это прозвучало спокойно, а не выглядело так, будто она ощетинилась иголками.

– То есть как? – Левая темно-рыжая бровь с сережками вопросительно выгнулась. – А есть варианты?

– Полно. Для поддержания разговора, для налаживания контакта, для того, чтобы еще раз меня поддеть… Продолжать?

– Как у тебя все сложно, – улыбнулся Яроплет. – Просто спросил. Я слышал с десяток разных версий, и интересно, какую именно нам предстоит проверять.

– Вариант одной из самых популярных, – после короткой паузы ответила Лета. – О том, что наш мир конечен во всех направлениях, просто по краю его очерчивают непроницаемые Границы, а там, где их нет, начинается Ничто.