Две сестры

Словом, я хочу, сыграв блистательную роль в свете, сыграть не менее блистательную роль в истории. Я не хочу сойти со сцены, как обычная актриса, после того как молодость и красота изменят мне. Я хочу для своих седых волос корону, блеск которой дает неувядаемую красоту. Я хочу изведать великие битвы и великие опасности. Сам эшафот имеет для меня какую-то обаятельную прелесть. Я никогда не приму изгнание, я не обращусь в бегство. Меня не воротят с дороги в Варенн. Я не сойду с ума в несчастии; я сумею стать вровень с самой трагичной судьбой; я буду биться лицом к лицу с народным львом, и он не заставит меня потупить перед ним глаза. Клянусь вам, я не раз сумею уложить его скованным у своих ног. Пускай потом он просыпается, пускай он вздернет голову мою на пику, — то будет для меня день высшего торжества, и это бледное лицо, увенчанное мученическим венцом, навеки останется запечатленным в памяти потомства!

M-lle д’Ортоза остановилась, вперяя в меня страшно сверкающий взгляд. Потом она закрыла глаза и как бы забыла о моем присутствии, погруженная в созерцание призрачных образов, вызванных ее мечтой.

Признаюсь откровенно, я сочла ее совсем сумасшедшей и посматривала вокруг себя, приискивая, куда бы укрыться на случай, если на нее найдет припадок бешенства.

Но минуту спустя она встала совершенно спокойная, прошлась несколько шагов и, взяв меня под руку, проговорила с очаровательной улыбкой:

— Я зашла немножко слишком далеко, не так ли? Я не рассчитывала говорить вам всего этого. Я никогда и никому этих вещей не высказывала, а между тем, у меня была потребность их высказать. Теперь я опять буду молчать, потому что первое условие успеха — это чтобы никто не считал нужным вас остерегаться. А потому я рассчитываю на ваше молчание и убедительно прошу вас молчать. Скажу более — я этого требую.

— Это выражение немножко уж чересчур повелительное, — отвечала я, смеясь. — Вы забываете, что вы еще не королева.

— Нет. Но я обладаю вашей тайной так же, как вы обладаете моей.

— У меня нет тайн.

— Ну нет, извините, у вас есть одна крошечная тайна, огласка которой наделает вам больше хлопот, чем мне — огласка всех моих великих замыслов.

Где находились вы, мисс Оуэн, в тот день, когда гг. Абель и Нувиль давали свой концерт в Мезьере полгода тому назад? Не краснейте, я знаю, что вы были в очень почтенном доме. Но где же пропадал виртуоз Абель в антракте между первой и второй частью концерта? Это я тоже знаю.

Я сидела в лодке, одна-одинешенька, на берегу Мааса. Я не люблю концертов, они слишком долго тянутся, и решила приехать только к тому времени, когда Абель будет играть свою самую эффектную пьесу. Я уговорила леди Госборн сделать визит в Монтермэ, а сама бродила без цели вдоль берега.

Я увидела, что вы одни с ребенком. Я было собралась подойти к вам, сделать вид, что встретилась с вами случайно и заговорить. Я уже знала, что вы прехорошенькая, — я видела вас не раз; но мне хотелось удостовериться, так ли вы очаровательны в обращении, как мне про вас говорили.

Но едва я успела войти в прибрежные кусты, как я увидела Абеля возле вас, у входа в беседку. Я видела, как он бросился к вашим ногам, целовал ваши руки. Я слышала все, что он вам говорил. Потом я встретилась с ним в поезде, на котором он возвратился на концерт. Я сделала вид, что не замечаю его, и он бросился в другой вагон, потому что он меня отлично знает — мы с ним не раз встречались в Германии и в России.

Да не бледнейте же так. Я не из числа ваших соперниц.

Я его снова увидела на эстраде, в концертном зале. Бедняжка! Ему было очень жарко, но на лице его выражалось опьянение торжества, и я должна сознаться, что он никогда не был так прекрасен.

Милая мисс Оуэн! Не сердитесь на меня, я вам не враг, и во мне вы не имеете дела с женщиной, т. е. с одним из тех завистливых и жестоких в своем ребячестве созданий, которые радуются, если могут отыскать пятно на алебастре или подозрительный отпечаток на белизне снега, и спешат с какой-то неистовой радостью разбивать идолы, перед которыми благоговеют другие. Не имея на своей совести ни одной слабости, в которой я могла бы себя упрекнуть, я сострадательно отношусь к слабостям других и никогда не выдаю их. Я свято сохранила вашу тайну. Вот почему я без утайки открыла вам свою душу. Я была твердо уверена, что между нами существует взаимное обязательство, столь же священное для вас, как и для меня. Вы не можете отпереться от этого.

Я была оскорблена презрительно-повелительным тоном, который принимала со мной m-lle д’Ортоза. Не для того я до двадцати трех лет сохраняла себя безукоризненной и чистой не только в поступках, но и в сокровеннейших мыслях своих, чтобы выносить унижение от честолюбивой искательницы приключений.