Две сестры

— Мне очень жаль вас, — отвечала я твердо, — но вам придется положиться исключительно на мое великодушие, потому что вы доверили мне свои тайны, и вы свободны разглашать мои. Вы воображаете, что были свидетельницей заранее условленного свидания. В сущности же вы были свидетельницей совершенно неожиданной для меня встречи. Итак, вы можете рассказывать кому угодно, что видели, как г. Абель сделал большую глупость, которой я вовсе не ожидала и на которую я не давала своего согласия. Если вы хорошо слышали все, что он мне говорил, то вы должны знать, что это так.

— Я слышала, — возразила она с живостью, — что он называл вас своей невестой, и вы ему это позволяли.

— Пусть так! Расскажите и это. Мне нечего краснеть, и во всей моей жизни нет ни одной мысли, в которой я могла бы упрекнуть себя. Как ни оскорбительно давать толпе проникать в самые заповедные тайники вашей души, рыться в вашей совести, допрашивать вас о ваших чувствах и помышлениях, — все же я предпочитаю это несчастье подчинению перед угрозой. Я не прошу вас сохранить мою тайну и не обещаю вам сохранить вашу. Я поступлю так, как мне заблагорассудится. Делайте и вы, что сочтете за лучшее.

Она остановилась и измерила меня с головы до ног с вызывающим видом, в котором сказывалось чувство, похожее на ненависть. Но она была более раздражительна, чем зла. К тому же, быть может, в самом всепоглощающем эгоизме своем она почерпала пренебрежение и забвение отпора, который оказывали ей другие. В глазах ее вдруг засветилось веселое и ласковое выражение.

— Однако я вижу, вы бедовая, — проговорила она. — Кто бы мог это подумать? Я знала, что вы личность недюжинная, но я считала вас более робкой перед общественным мнением. Прекрасно, так вы мне еще больше нравитесь, и я твердо решила быть вашим другом. А это, душа моя, не безделица. Ведь моя дружба чисто мужская, — такая же надежная и преданная. Вы меня, быть может, не будете любить; у вас слишком много предрассудков в деле чувства, чтобы понять меня. Но когда-нибудь вы отдадите мне справедливость, и тогда вы почувствуете ко мне слепую привязанность. Я вам еще понадоблюсь. Вы не верите этому? А вот увидите. Тогда вы найдете меня готовой помочь, и скажете: она добра, потому что душа у нее великая. Прощайте, мисс Оуэн, делайте с моей тайной, что хотите. Я же сохраню вашу тайну так же свято, как хранила ее до сих пор.

— И вы сохраните ее от моего отца и моей сестры?

— От вашей-то сестры я всего более и хранила ее. Плохо бы вам пришлось, бедняжка, если бы Ада узнала, до какой степени Абель влюблен в вас.

— Сестре-то моей что за дело до этого?

— Ваша сестра любит Абеля. Разве вы этого не знали?

— Вы просто бредите, m-lle д’Ортоза. Она презирает его до глубины души.

— Потому-то она и сходит по нему с ума. Раз женщина поддалась капризу, которого она стыдится, каприз этот становится страстью.

— Оставьте меня, — воскликнула я, отстраняясь от нее. — Это вы сами сходите с ума. Вам просто приятно удивлять и огорчать меня хитросплетением разных нелепостей.

— Бедненькая! Вы, я вижу, поражены в самое сердце и потому становитесь раздражительны. Полноте, успокойтесь. Вы скоро увидите вашу сестру, и если у вас есть хоть крупица проницательности, вы сами убедитесь, что я сказала вам сущую правду. Это вносит новую заботу в вашу и без того омраченную жизнь. По счастью, я и тут вас не оставлю. Я берусь вылечить Аду от этой болезни. Я уже начала свое лечение и вбила ей в голову самые честолюбивые замыслы. Я хочу ее выдать замуж за лорда Госборна, и добьюсь своего. Он меня слишком любил, чтобы не принять жену из моих рук. Что же касается вас, моя милая, то вы выйдете замуж за Абеля. Это будет вначале большое несчастье для вас, потому что Абель — сущий безумец, безумец очаровательный и с превосходнейшей душой, который, любя вас до обожания, будет причинять вам величайшие огорчения. Но он введет вас в свет. Артисты в большом свете всесильны; они пленяют государей и очаровывают женщин. Через несколько лет, когда вы его разлюбите, вы узнаете жизнь, и тогда вам можно будет стремиться к чему-нибудь получше любви. Однако, прощайте. Вот и мой кавалер явился. До свидания!