Две старофранцузские повести

Она закуталась в свой плащ и укрылась в тени столба, пока они проходили мимо, потом простилась с Окассеном и пошла, пока не достигла стены замка. Стена эта была в одном месте разрушена и наскоро заделана. Николет перелезла через нее и очутилась между стеной и рвом. Взглянула она вниз, видит — ров глубокий и крутой, и стало ей страшно.

— Создатель милосердный, если я упаду, то сломаю себе шею, а если я здесь останусь, меня найдут завтра и сожгут в огне. Пусть уж лучше я умру, а то завтра весь город будет на меня дивиться.

Она перекрестилась и стала скользить вниз по склону рва, а когда достигла дна, ее нежные руки и ноги, которые до сих пор не знали ран, были все исцарапаны и исколоты, и кровь шла, наверно, в двенадцати местах, а она не чувствовала ни боли, ни страданий,— так ею владел страх.

Но если трудно было спуститься в ров, то выйти оттуда было еще труднее. Но она подумала, что там оставаться ей не годится, и, найдя заостренный кол, который горожане бросили сюда, защищая замок, она шаг за шагом стала с большим трудом подниматься и наконец вышла наверх.

Там был лес на расстоянии двух выстрелов из лука, и тянулся он на добрых тридцать миль в длину и в ширину, и были в нем дикие звери и всякие гады.

Она боялась идти туда и думала, что там ее съедят, но потом вспомнила, что если ее здесь найдут, то отведут в город и сожгут там.

17

Здесь поется:

Перейти глубокий ров
Многих стоило трудов.
Николет, что так чиста,
Молит вся в слезах Христа:
— Царь небес, куда идти!
Мне закрыты все пути.
Если в темный лес пойду —
Смерть сейчас же там найду:
Стану пищей я волкам,
Львам и диким кабанам.
Если ж я останусь тут,—
На заре меня найдут,
И тогда, несчастной, мне
Предстоит сгореть в огне.
Боже мой, спаси меня!
Лучше пусть достанусь я
На съедение волкам,
Львам и диким кабанам,
Чем опять в Бокер идти
И смерть найти.

18

Говорят, рассказывают и повествуют:

Долго жаловалась так Николет, как вы уже слышали. Она поручила себя богу и пошла, пока не достигла леса. И не смела она войти в глубь его, так как боялась диких зверей и гадов, и спряталась под тень густого куста. Там ее охватил сон, и она проспала так до ранней зари следующего дня, когда пастухи вышли из города и привели свои стада пастись на опушке леса у реки.

Там они отошли в сторону, сели на берегу славного ручейка, который протекал на опушке леса, разостлали на траве плащ и положили на него хлеб. Пока они ели, Николет проснулась от пения птиц и говора пастухов и подошла к ним.

— Милые дети,— сказала она,— бог вам на помощь!

— Бог да благословит вас,— ответил тот, который был поразговорчивее других.

— Милые дети,— продолжала Николет,— не знаете ли вы Окассена, сына графа Гарена?

— Конечно, знаем, даже очень хорошо.

— Если бог вам поможет, милые дети,— сказала она,— передайте ему, что в этом лесу водится зверь; пусть он придет охотиться на него, и если ему удастся его захватить, то ни одного кусочка этого зверя он не отдаст и за сто марок золотом даже и за пять сотен, и за все свое имущество не отдаст.

Они смотрели на нее и были поражены ее красотой.

— Передать ему это? — ответил тот, который был поразговорчивее других. — Будь проклят тот, кто cкажет и передаст ему это! Это все выдумки, что вы говорите; в этом лесу нет ни одного зверя: ни оленя, ни льва, ни кабана, который был бы так дорог, что один кусочек его стоил бы дороже двух или самое большее трех денье, а вы говорите о таких больших деньгах! Будь проклят тот, кто вам поверит и ему скажет об этом! Вы фея, нам вас совсем не надо, идите своею дорогой.

— Милые дети, — сказала она, — сделайте то, о чём я говорю!, У этого зверя есть такое лекарство, что Окассен сразу излечится от своего недуга. Вот у меня в кошельке есть пять су, возьмите их себе, если вы согласны передать, ему то, что я прошу. Пусть он охотится здесь в течение трех дней, а если он не найдет ничего за три дня, то ему, больше никогда не видать этого зверя и не вылечиться от своего недуга.

— Честное слово! — воскликнул пастух, — Деньги-то мы возьмем, и, если он сюда придет, мы ему все скажем, но сами не пойдем его искать.

— Ну, хорошо,- — ответила девушка. Она простилась, с пастухами и ушла.[40]

19

Здесь поется: