Две столицы (СИ)

— Хорошо, Пётр, мы сделаем это. Надеюсь, ты прав, и мы не замараем своей чести… и ты тоже.

— Спасибо, Марат. Ты даже не представляешь, как это важно для страны. И для вас.

— Я сказал, мы сделаем. А теперь иди к себе, я буду говорить с аскерчи. Не просто это будет объяснить им.

Событие двадцать шестое

Лучшее в жизни мы приобрели благодаря терпению.

Умар ибн аль-Хаттаб

Разумный властитель всегда терпелив,

И гнева умеет сдержать он прилив.

Саади

Надо же, тут, оказывается, вам не там. За князем фон Витгенштейном приехал на роскошной карете его секундант граф Шереметев.

— Пётр Христианович, может, вы всё же помиритесь? — законючил он почти сразу как тронулись.

— Как звать этого поляка? — поправляя доломан, задравшийся при посадке в этот гроб на колёсах, спросил Пётр Христианович у бывшего сенатора, а ныне заслуженного пенсионера.

Карета была эдаким Роллс-Ройсом начала девятнадцатого века: позолоченная, вся в резьбе снаружи, и в бархатекрасном и парче внутри. Дорогой гроб.

— Кшиштоф Павел Волк-Ланевский, — буркнул Николай Петрович. Переживал. Может и за самого Витгенштейна, но что-то Брехту подсказывало, что больше за будущую жену свою Прасковью Жемчугову. Не будет Брехта и кто её лечить будет?

— Николай Петрович, обрадовать вас хочу. Я не успел вам вчера сказать: император одобрил пребывание Прасковьи Ивановны вместе со своей сестрой в деревне у меня. А Елене Прекрасная даже обрадовалась. Это и понятно, с товарищем по несчастью переживать это несчастье проще.

— Премного благодарен, Пётр Христианович, я и не сомневался в вас. А вот теперь тяжело на сердце, не нравится мне эта дуэль, а ну как…

— Николай Петрович, а вы с обер-полицмейстером договорились?

— Ни за что не хотел Павел Никитич в этом участие принимать. При его-то должности. Еле уговорил его. Он вообще арестовать вас с поляком этим хотел. Очень ругался.

— Поверьте, дорогой Николай Петрович, он после дуэли будет вынужден поменять свое мнение. Ещё и рад будет, что лично при ней присутствовал.

— Да ладно вам, Пётр Христианович, что такое должно произойти, что бы этот безупречный служака обрадовался дуэли? Да ещё с вашим участием, при том, что вы сейчас императору нашему как воздух нужны. Да и мне, если честно.

— Всё будет в порядке. Может вас даже наградят, — и про себя добавил: «Посмертно».

— Наградят, за дуэль. Нет, уж, Пётр Христианович, боюсь, что ничто в сём прискорбном поединке Александра Павловича подвигнуть на награждение его участников не сможет. Скорее поверю, что в Сибирь всех отправит, когда узнает. Так это ещё при благоприятном исходе, — замахал руками граф Шереметев.

— Подождём.

— Пётр Христианович, а почему за нами скачет целый полуэскадрон ваших абреков? — обернулся вдруг бывший сенатор.

— Любопытно им, как мы дуэли устраиваем.

— Ох, не нравится мне этот эскорт.

— Мне весь этот водевиль не нравится, но доиграть его нужно до конца, уж поверьте мне пока на слово. А куда мы едем, Николай Петрович?

— В Сокольники. Там на Москве обычно дуэли устраивают горячие головы.

Пустырь. Чахлые вербы с пожелтевшей листвой, да и, стоящие одинокими свечками, берёзы тоже снизу желтеть начинают. И как костёр среди них, несколько выросших рядом, уже покрасневших, осин. Красиво. К ним и подъехали, точнее почти. Тяжёлая карета завязла в колее, и пришлось выходить и последние метров тридцать преодолевать пешком. Дождей не было давно и практически сухо. Пожухлая трава цеплялась за сапоги, как бы предупреждая, ну не ходите вы туда. Люди, давайте жить дружно.

Поляки уже были под деревьями. Они приехали на лошадях и сейчас ходили вокруг, оглаживая заволновавшихся животных. Да и сами храбрые польские парни явно икать начали. В последний момент тридцать черкесов во главе к Пщэшхуэ Маратом Карамурзином вырвались вперёд, и сейчас, горяча коней, скакали вокруг поляков, прямо, как в фильмах про индейцев, почти идеальный круг выстроив. Тут у любого смельчака нервы сдадут. Так и договаривались. Умение — умением, но вывести соперника до боя из себя — может оказаться той соломинкой, что хребет верблюду переломит.

Последним прибыл хмурый Каверин Павел Никитич. Подошёл, покачал головой, осуждающе и тяжко вздохнул.

— Граф, ах, да... Князь, вы ничего не хотите мне объяснить?

— Позже, Ваше Превосходительство. Просто поверьте, что это нужно для России и для Государя.

— Государя? — поползли вверх брови обер-полицмейстера.

— Просто поверьте, потом всё объясню.

— Хорошо, пойду, поговорю. Ах, да, а что за странное оружие вы выбрали, Пётр Христианович? Впервые слышу про дуэль на ножах.

— Взгляните, — Брехт открыл футляр, в котором лежали два этих монстра.

— Боже мой! Ничего себе ножи. Прямо, как гладий у римлян. Да, таким нужно уметь пользоваться, чуть спокойнее мне стало.

Заглянувший через плечо Каверина граф Шереметев присвистнул.

Поляки, видимо, спешили на тот свет, не стали ждать пока к ним секундант подойдёт. Сами припёрлись.