Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны

Нас разбудил Дик Слейтон в 4 часа 19 минут утра по летнему восточному времени 26 июля. Медики проверили, что мы хорошо отдохнули, и провели краткий медосмотр. После того как наше отличное самочувствие и физическое состояние подтвердилось, мы собрались на традиционный сытный завтрак вместе с членами дублирующего экипажа и команды поддержки. Оттуда мы направились в лабораторию, в которой каждым из нас занялся свой техник, начавший долгий процесс облачения астронавта в скафандр. Что-то в этом, как и раньше – в экспедициях «Джемини-8» и «Аполлон-9», отдаленно напоминало то, как средневековому рыцарю помогали надевать доспехи, но теперь нас облачали в усовершенствованные скафандры ради небывалой цели, которой нам предстояло достичь. Эти скафандры, известные как «блоки индивидуальной мобильности»[67], поистине были творениями технического гения.

На Луне мы с Джимом дополнительно еще оснастим скафандры деталями. Но сейчас на нас троих было почти одинаковое замысловатое облачение; каждую деталь проверяли, а убедившись, что все правильно, добавляли новые элементы. Погружение в современный «доспех» начиналось с надевания того, что мы в шутку называли «друг водителя», памятуя о приспособлении, которое использовали водители трамваев в Сан-Франциско, долго не выходящие из машин. Технически эта штука называлась «устройство сбора урины», а по сути представляла собой пояс с желтым пластиковым пакетом, к которому нас подсоединяли чем-то, похожим на презерватив.

Потом наши тела покрывали сетью биодатчиков, провода от которых шли к биомонитору в виде пояса. Он совмещался с формирователем сигналов для внутришлемных наушников и микрофонов. Далее натягивалось нательное белье с длинными рукавами и штанинами типа кальсон – «костюм постоянного ношения», который, как и все на борту, включая нашу одежду, был огнеупорным, чтобы не повторить трагедию «Аполлона-1». Потом надевался сам скафандр, или гермокостюм, состоявший из внутреннего нейлонового комбинезона, покрытого неопреном, который можно герметично запечатать и снабжать кислородом для поддержания внутреннего давления. Поверх комбинезона надевалась многослойная легкая защитная оболочка, покрываемая так называемой бета-тканью для защиты от ударов микроскопических метеорных тел.

Влезть внутрь такого гермокостюма довольно непросто. Сначала просовывались ноги в отлитые по форме герметичные носки. Сверху надевали желтые защитные сапоги, в которых нам предстояло дойти до пускового комплекса. Потом нижнюю часть костюма застегивали на молнии – вокруг пояса, вверх по груди и позади шеи. Затем нам помогали просунуть руки в рукава, а голову – в металлическое кольцо, к которому прикреплялся шлем. Биодатчики подключали к разъемам самого скафандра. На голову нам надевали бело-коричневые тканевые шапочки, немного похожие на кожаные шлемы пилотов, летавших на самолетах с открытой кабиной. Мы их называли шапочками Снупи. Смешного мультяшного пса Снупи NASA выбрало, чтобы олицетворять тяжелый труд своих работников в Программе популяризации пилотируемых космических полетов. Внутри шапочки крепились пара наушников и два ларингофона около подбородка, и она тоже соединялась с биомонитором. В конце к костюму подсоединяли индивидуально отлитые перчатки и внутренний шлем из пластика-поликарбоната, похожий на пузырь. Все элементы крепились замками.

После этого нас подсоединяли к тестовому стенду, скафандры герметизировали и проверяли на наличие утечек, убеждались, что все биодатчики работают, и наши показатели в норме. У каждого из нас был запасной скафандр на случай, если при этом долгом облачении выявится неисправность. Однако взять запасные скафандры в полет мы не могли – просто не хватало места в корабле и резерва по массе. В самом полете мы герметизировали скафандры, только когда работали за пределами корабля, или если бы кабина «Аполлона» внезапно лишилась атмосферы. При взлете и посадке гермокостюмы были гибкими. Но даже надутыми они были куда удобнее, чем те, в которых я и Нил Армстронг летали на «Джемини-8», потому что теперь они сгибались в плечах, локтях, запястьях, коленях и лодыжках, а не сопротивлялись сгибанию, когда человек внутри скафандра двигается, стараясь распрямиться в первоначальную форму, как в прежних моделях.

После этой долгой «проверки целостности гермокостюма» мы наконец присели на удобный кожаный диван, ожидая сигнала, который позовет нас к стартовой площадке. Наступала передышка после тяжелого облачения в скафандр, и многие парни, в том числе я, пользовались ею, чтобы подремать. Совсем незадолго до рассвета раздался заветный сигнал. Мы вышли и сели в автобус, отправлявшийся к стартовой площадке A пускового комплекса № 39.