Две стороны одной медали

В какой-то момент меня все-таки отчислили – это был удар. Для восстановления нужно было 16 тысяч, по тем временам для моей семьи неподъемные деньги. Я не хотел возвращаться в этот вуз с его коррумпированной системой обучения, но родители приняли решение о восстановлении. Помню, мы с отцом шли по Мойке, где Мариинка, мне 17 лет, было страшно стыдно перед папой. «Прости, я больше никогда не возьму у вас денег», – говорил я. И обещание сдержал. Но из вуза я все-таки ушел: забрал оттуда документы и отвез в училище олимпийского резерва.

Глава 4

К началу моих институтских приключений мы с Сашкой встречались уже год, и вместе поступали: она на педагогический, а я на тренерский факультеты. Семья Сашки стала для меня родной. Ее родители сразу приняли меня и тоже подкармливали. Помню, она брала какие-то бутерброды и выносила их на лестницу. Они относились ко мне как к сыну, и в какой-то момент я начал периодически у них ночевать, а спустя года два с половиной уже переехал и жил постоянно. И вот мне пришло в голову, что нам с Сашей надо расстаться. Мне показалось, что молодость как-то проходит зря. Вот все гуляют, а я будто женат. Мне хотелось проводить время с ребятами, только мужской компанией, а мы с Сашей были постоянно вместе, и я принял решение, что мы должны пожить отдельно друг от друга, тем более что рядом был пример ловеласа Смирнова. Он был красив, загорел, накачан и из ночных клубов постоянно уезжал не в наш аквариум, а с какими-то девушками. Мне же постоянно говорил, что я маюсь ерундой: «Все это фигня, у тебя, считай, никого не было, одна – первая и последняя, тебе надо развеяться», – я его слушал как аса и решил, что пора уйти от Саши, вкусить новой свободной жизни.

Правда, на загулы и частые романы меня не хватило, я, не успев расстаться с Сашкой, снова начал встречаться – с одноклассницей Саши Смирнова Наташей. У нее был парень, причем из ее же класса. И мы часто тогда гуляли все вместе по Питеру. Она со своим парнем, я с девчонками флиртую. Я до сих пор помню, как отлично нам было тогда. Все были разные: кто-то жил хорошо, кто-то в коммуналке, но мы отлично проводили время. Сидели на кухнях, орали песни под гитару, гуляли… С Наташей у нас было много общего. Мы совпадали на 100 % во всем. У нее старшая сестра, у меня брат, она на 5-м этаже, я в Перми тоже на 5-м, у нее дверь направо, у меня тоже. Мелочи, но тогда казалось, что это что-то значит. И вот однажды нас накрыло. Мы сидели в общей компании и просто встретились взглядами. Мы сидели и смотрели друг на друга, не отрываясь, и с того вечера начали переписываться, перезваниваться. Не спали ночами, гуляли, говорили. Фигурное катание шло вообще какой-то параллельной жизнью – я хочу быть в Питере, поэтому надо кататься, потому что необходимо оставаться в Питере. Замкнутый круг. Да и никаких особых амбиций у меня в тот момент не было.

Периодически я оставался ночевать у Наташи. Надо понимать, что Питер в тот момент был наркоманским городом – на протяжении всего моего становления и взросления. Бесконечные музыкальные фестивали, куда съезжаются все «кислотники» из Финляндии, Эстонии, Латвии, наркотики продают чуть ли не легально. Стадион «Юбилейный» в этот момент становился рассадником порока – люди бились в экстазе под чем-то, запотевшие окна. Улица Большая Пушкарская была всегда забита проститутками, почти все они наркоманили и за дозу готовы были на многое – огромное количество из них были соседками Наташи и других знакомых девочек.

90 % подростков тогда что-либо пробовали, я не исключение. Тем более что в то время меня трудно было назвать спортсменом и ни на какие сборы и соревнования не ездил, да и что будет дальше – не понимал. Однажды, еще когда мы встречались с Сашкой, помню, пошли с ней и ее друзьями в клуб «Классик» – рассадник наркоманов, где нюхали прямо со столов. Там же и я попробовал «спиды». Честно признаться, эта химия не произвела на меня никакого впечатления, так что первый раз стал и последним, чему я очень рад. А если уж совсем честно, мне и в клубы-то не нравилось ходить, но Саша любила потанцевать под все это «унц-унц», так что я сидел в углу и ждал, когда она уже закончит.

Но уж точно все желание даже подумать принять что бы то ни было у меня отбила сестра Наташи, сидевшая на героине. Она изменила полностью мое представление о наркоманах. Раньше я думал, что это грязные и вонючие существа, которых нельзя уже назвать людьми, и тут попал в семью, где есть такое несчастье.