Две стороны одной монеты (СИ)

— Я дам тебе время подумать, Эрик. Пообщаться с Мойрой. Я думаю, ей есть что тебе рассказать. И когда я вернусь, тебе лучше принять верное решение, потому что я не тот, кто объясняет дважды. А твоей матери будет не слишком удобно жить без обеих кистей рук или, скажем, без одной стопы?

Эрик взвивается. Ему кажется, что у него внутри не кровь, а огненная лава. И весь металл в комнате тут же начинает стекать на пол, не выдерживая этого жара. Он подлетает к Шоу, хватая его за шею и невнятно рыча. Все, чего ему хочется — убить эту тварь, стереть с его лица эту проклятую улыбку, разорвать его горло зубами, если понадобится. Мойра вскрикивает: ее кресло наклоняется, и она почти падает, но Эрик не видит этого. Он останавливается только тогда, когда понимает, что Шоу держит в руке рацию и жмет на кнопку, а на экране за его спиной мужчина в черном хватает его мать за лодыжку и тянется к кинжалу.

Эрик разжимает руки неимоверным усилием воли, и Шоу довольно ухмыляется, глядя на то, как он тяжело дышит, словно загнанный зверь, и пытается обуздать свою силу. Мойра держится за столик, чтобы не упасть на пол окончательно: правое колесо ее кресла совсем погнулось, но мужчины смотрят только друг на друга.

— Я вернусь ровно через час и с превеликим удовольствием отвечу на все твои вопросы. А пока наслаждайтесь обществом друг друга. И тебе, Эрик, лучше поторопиться с принятием решения, ведь выбора у тебя особо нет.

Шоу выходит из кабинета, захлопнув дверь. Эрик продолжает стоять на месте. Он дышит так глубоко, что у него начинает кружиться голова. А может, она кружится от осознания, что только что его мать чуть не покалечили во второй раз, потому что он не смог сдержать свой гнев?

Спаситель мутантов… Убийца мутантов… Он всего лишь преподаватель генетики в колледже, всего лишь тот, кто полжизни считал себя больным, а еще часть — искал доказательства того, что это не так. Та ночь в парке навсегда осталась в его разуме кровавым следом жестокой действительности, о которой он тогда еще ничего не знал. Но чувства и воспоминания притупляются, как условный рефлекс затухает, если не получает подкрепления.

Он неосознанно трет пальцы, чтобы вспомнить ощущение еще теплой, густеющей крови убитой мутантки. Но ничего не чувствует. Только липкий пот на подушечках, напоминающий о том, где он и что только что случилось. Ему больше не нужны воспоминания, чтобы верить в существование мутантов и группировки Шоу, которая охотится на них. Теперь он часть этой истории. И он так же беспомощен, как и тогда, в парке.

— Эрик. Пожалуйста, слышишь меня?

Голос Мойры дрожит, и Эрик заставляет себя оторвать взгляд от монитора. Мужчина в черном отошел от его матери, оставив ее в покое.

Мойра почти съехала с кресла, и Эрик слабо шевелит пальцами, заставляя металл вернуться в его привычную форму, чтобы женщина могла сесть.

— Спасибо.

Он смотрит на ее неуклюже подогнутые ноги, с которых съехал плед. И вдруг понимает, что одной стопы у нее нет. Но прежде, чем он успевает убедиться, Мойра накидывает плед обратно, скрывая свою травму.

Они встречаются взглядами.

— Не сопротивляйся ему. Сопротивление делает только хуже. Ты должен согласиться — ради своей мамы, Эрик. Он все равно сломает тебя… — голос Мойры срывается, и Эрик чувствует, как его накрывает безысходность ситуации.

Он вынужден замереть, чтобы не выдать себя, когда голос Чарльза звучит в его голове. Потому что в кабинете Шоу тоже висят камеры, и он уверен, что психованный ублюдок наблюдает за ними…

«Мне так жаль, что это случилось с твоей мамой, Эрик. Прости, я ничем не могу помочь ей… У нас мало времени. Шоу не оставит нас наедине надолго. Он не доверяет мне, хотя и уверен, что я не могу использовать свою телепатию на тебе».

— Это… Он сделал это с тобой? — Эрик кивает на ее ноги. Он вынужден что-то сказать, потому что его молчание затягивается.

Мойра кивает и отворачивается к окну, закусив губу.

«Слушай меня внимательно. Шоу хочет подключить тебя к Церебро. Неважно зачем. Ты сможешь взломать машину изнутри, если впустишь меня в свой разум, убрав барьер…»

«Что? Барьер? Но ты и так говоришь со мной!»

«Я могу общаться с тобой только тогда, когда ты пользуешься своей силой или готов вот-вот ее применить. Твое магнитное поле меняется и впускает меня. В здании с Церебро у тебя не будет возможности выпустить свой дар. У Шоу есть сыворотка, он вколет ее тебе, чтобы подавить силы перед подключением. Но это не все. Церебро для меня — слепая зона. Я не могу использовать телепатию в радиусе двухсот метров от него. Когда тебя подключат к машине, ты должен быть открыт для меня. Это единственный момент, когда я смогу к тебе подключиться и когда ты сможешь взломать машину с моей помощью. Если ты не откроешься мне, если мы не успеем… Машина возьмет власть над твоим металлокинезом в своих целях, ты уже не сможешь управлять своей силой, и твой разум больше не будет принадлежать тебе. Нельзя проникнуть в то, чего не существует, Эрик…»