Две стороны одной монеты (СИ)

— Ага, они все пришлись на мои чертовы ребра, похоже, — он кряхтит и морщится, как старый дед, но все слишком болит, чтобы перемещаться в постели молча.

— Хэнк работает над лекарством.

— Каким еще лекарством? — Эрик вдруг вспоминает, что его друг питал к Рейвен теплые чувства, и тут же задает другой вопрос: — Как Хэнк? Он ведь…

— Нормально, — кажется, Чарльз говорит это только, чтобы успокоить Эрика, но тот все равно чувствует отголоски его тревоги. — Ладно, на самом деле не очень. Рейвен ударила его по затылку, и он отключился. А когда очнулся, все уже закончилось… Он, в общем, ушел с головой в работу. Логан ему помогает.

— Логан уже приехал? Погоди, сколько я здесь?

— Всего лишь сутки. Ты не приходил в себя из-за сотрясения.

Они молчат, когда в палату входит врач. Быстрый осмотр, вопросы о самочувствии, инъекция обезболивающего, и не замеченный врачом Чарльз возвращается на свое место.

— Опять прячешься от других?

— Просто не хотел с ними разговаривать. Не очень люблю людей в белых халатах… — Чарльз придвигается ближе, будто боится, что сейчас медработники вернутся и снова утащат его в Церебро.

— Расскажи мне, что произошло. Твоя мать сказала, что ты знаешь…

Телепат вздыхает. Ему тоже не хочется вспоминать это заново, но Эрику больше не от кого узнать. Его разум колется вопросами, вызывая у Чарльза напряжение в висках и желание отмахнуться. Но проще впустить Эрика в свою голову и все показать, чем бороться с его напором.

Он закрывает глаза, позволяя чужим воспоминаниям слиться в единую картину.

Это не занимает много времени, каких-то пару-тройку минут.

Мойра возится на кухне с ужином, пока Ванда играет в кресле с куклами. Ее мысли заполнены волнением по поводу новой информации о Шоу и теплыми образами девочки, о которой она заботится, как о родной, с момента их встречи. Она заканчивает со спагетти, когда на втором этаже раздается какой-то шум.

— Рейвен, у вас все в порядке? — ее крик заставляет Ванду отвлечься, а Рейвен уже спускается по лестнице, спокойно и не спеша.

— О, все прекрасно, дорогая. Не обращай внимания.

В ее словах есть что-то странное, но Мойра, занятая готовкой и своими мыслями, не может понять сразу, что именно.

Ванда смотрит, как Рейвен идет в ее сторону, криво улыбаясь. Это выглядит неестественно, но причин для беспокойства нет, ведь так?

— Ужин скоро будет готов, ждать Чарльза с Эриком не будем. Мы с Элизой пойдем накроем на стол, так что Хэнк может спускаться.

Рейвен останавливается у кресла Ванды, беря в руки одну из ее кукол и рассматривая так, будто это самая интересная вещь в доме.

— Не думаю, что ты далеко уйдешь отсюда, малышка Мойра…

Женщина замирает, и Эрик чувствует, как ее тело тот час же сковывает ужас, не позволяющий обернуться в сторону гостиной. Он слышит испуганный писк Ванды, и буквально все его существо рвется ей на помощь.

Разум Чарльза заставляет его оставаться на месте, успокаивая. Ведь это только воспоминания…

Мойра поворачивается в тот самый момент, когда по телу Рейвен начинает расползаться волна, заменяющая синие чешуйки на бледную кожу. Ее золотые глаза потухают карим, медного цвета волосы укорачиваются, будто втягиваясь в кожу, и чернеют, плечи становятся шире, юбка превращается в мужские брюки… И через секунду все, что напоминает в облике Шоу о Рейвен, — это кривая ухмылка, которую столько лет Мойра видела изо дня в день.

Она в таком шоке, что не может сказать ни слова. Не может позвать на помощь, не может закричать.

— В чем дело? Вы словно не рады видеть меня, дамы. А ты, моя девочка, должна быть благодарна мне за визит, — он протягивает руку к Ванде и берет ее за подбородок, заставляя смотреть в глаза.

— Не трогай ее! — Мойру трясет, слова вырываются против ее воли, на автомате.

И Эрику кажется, что это кричит он, а не Мойра.

— Малышка Мойра слишком шумит, тсс, — Шоу прижимает палец к губам, продолжая улыбаться. — Если ты пойдешь со мной, Ванда, то обещаю, что никто не пострадает. Ты ведь не хочешь, чтобы тетя Мойра умерла, правда?

Пистолет в его руке берется словно ниоткуда. Мойра думает об этом лишь краем сознания, а Ванда переводит испуганный взгляд с одного взрослого на другого.

Эрик уверен, что Чарльз прочитал и ее разум, но он не дает ему почувствовать эмоции дочери.

Девочка нерешительно берет Шоу за руку, ведь выбора у нее нет.

— Оставь ее! Она всего лишь ребенок, ты, больной ублюдок! — на глазах Мойры слезы, а ее руки сжаты в кулаки. Она в панике, и сейчас самое время позвать охрану, но не дать Шоу уйти.

— Только крикни, и я прострелю ей голову быстрее, чем ты это сделаешь, — Шоу знает, как манипулировать, и дуло пистолета оказывается у виска Ванды.

Если бы не руки Чарльза, удерживающие его за плечи, Эрик окончательно бы доломал свои ребра, вскочив и рухнув с кровати. Но тот держит его крепко, позволяя досмотреть чужие воспоминания.

А потом происходит что-то непонятное. Изображение словно дергается, как в зажеванной кинопленке, глаза Ванды сверкают или это просто отблеск. Но Мойра вдруг вспоминает, что утром она взяла с собой пистолет, который сейчас оттягивает пояс ее брюк.