Две войны (СИ)

Длинные нескончаемые коридоры полуразрушенной крепости выглядели почти обжитыми: янки постарались привести неотесанные грубые камни в надлежащий штабу вид. Ремонтные работы еще велись на двух первых этажах, но Джастин этого не видел, а только слышал громкие удары молота по камню. Его повели дальше, звуки стихли, и ему вдруг стало не по себе. Наконец, он очутился перед знакомой дубовой дверью, один вид которой вызвал у него всплеск дурноты, однако желудок милостиво пустовал, и Джастин даже успел этому порадоваться, иначе его бы обязательно вывернуло. Его впихнули в комнату, а сержант удалился так быстро и бесшумно, что это казалось почти неправдоподобным, учитывая его внешнюю неповоротливость и размеры. Калверли нервно оглядел уже знакомые апартаменты. Все было на месте, кроме проклятого ковра, вместо которого теперь красовался простой деревянный пол, и, разумеется, не было человека, по чьей вине Джастин тут оказался. Это немного выбило его из колеи, ведь чего-чего, а этого он явно не ожидал. Эллингтон что, решил поиграть с ним? В камине тлели угольки: видимо, капитан разводил огонь на ночь. Джастин решил не терять драгоценное время зря: неуверенным шагом он приблизился к рабочему столу, заваленному множеством бумаг и документов — бесценная информация, которую ему необходимо получить, перед тем как бежать отсюда. Руки тряслись, словно его бил озноб, однако в комнате было тепло, даже душно, — а может, это ему так казалось? Почему-то дотронуться до простого листка бумаги, лежащего ближе всего к нему, оказалось почти непосильной задачей. Будто ты тянешь заледеневшие руки к огню, зная, что вот-вот они оттают и тебе полегчает, но при этом ты все время хочешь их отдернуть, ведь в замерзших суставах поселилась докучливая боль, мешающая управлять конечностями в полной мере. И Джастин действительно не чувствовал своих пальцев: суставы стали каменными и отказывались подчиняться.

— Я бы на твоем месте не трогал это, — послышался ненавистный голос за спиной.

Джастин обомлел, силы резко оставили его, и он облокотился на стол, чтобы сохранить равновесие.

Эллингтон спокойно прошел мимо него к бару и неопределенно провел рукой вдоль стекла, за которым стояли напитки. Джастину стало не по себе: эти руки гладили тонкое стекло без грубости и жестокости. Кончики пальцев, казалось, ласково скользили по абсолютно гладкой поверхности, словно в слепом поиске, ведь Эллингтон даже не смотрел в сторону бара. Его взгляд был полностью спокойным, и он был устремлен на Джастина.

— Может, выпьешь чего-нибудь? — этот вопрос был задан тоном старого приятеля, с которым всегда можно перекинуться рюмкой-другой, находясь под его крышей как в собственном доме — безопасном и родном.

Джастин сконфужено отошел от стола и, низко опустив голову, буркнул вежливый отказ; он просто не решался сказать даже злого слова, зная, что может последовать за этим, и всеми оставшимися силами старался отдалить неминуемую участь, не понимая, что за игру ведет его оппонент.

Эллингтон остался невозмутим. Легким движением он повернул маленький ключик в замке и открыл бар. Через несколько секунд Джастин понял, что капитан протягивает ему наполненный бокал, суженный кверху.

— Надеюсь, ты пьешь коньяк? — осведомился тот, когда он взял хрустальный шар. Джастин вцепился в бокал обеими руками, стараясь не тревожить сломанные пальцы и пытаясь унять паршивую дрожь в теле, изнемогая от жажды и желания снова ощутить горечь во рту, сделать обжигающий глоток и отдаться теплу, которое несет в себе расплавленная медь на дне. Сколько он уже не прикладывался к бутылке? Месяц?

— Иногда, — с трудом выдавил младший офицер.

Эллингтон улыбнулся, немного наклонив голову вбок, как довольный проделанной работой кот, играющий с испуганной до смерти птицей. Финал известен обоим. Бесполезная игра, жестокие правила, ведь у птицы переломаны крылья, а у кота все так же заточены когти и остры зубы. И вот, он снова их обнажает в оскале.

— Просто попробуй. Это намного лучше вашего виски. Думаю, ты оценишь.

— Там яд? — и, поздно поняв, что с языка сорвался ненужный вопрос, он резко замолчал, прикусив сухую губу, но было уже поздно.

Выпить захотелось еще больше, а стакан в руках опасно заскрипел под онемевшими жесткими пальцами, непроизвольно сдавившими тонкий хрусталь.

Эллингтон издал раздраженный стон, и Джастин уже было подумал, что его участь решена, но тот вдруг развеселился и выхватил бокал из рук остолбеневшего парня.

— С чего бы мне портить бутылку дорогого французского коньяка ради одного несчастного мальчишки? Я могу отнять твою жизнь более легким, но не менее приятным способом.

В страхе даже шевельнуться, Джастин пристально смотрел ему в лицо, с изумлением понимая, что не видит там злости — только уже хорошо знакомый зеленый огонь похоти и вожделения, отчего захотелось сейчас же перегрызть себе вены или размозжить голову о каменные стены. Не отводя пристального взгляда, Эллингтон притронулся губами к бокалу и показательно медленно сделал два маленьких глотка.