Двэйн

— Так вот какое твое колдовство, Двэйн… Вернись же, я жду.

Минул год. За ним — другой, потянулся и третий. Свирель молчала — как и положено было молчать мертвому инструменту в отсутствии музыканта, который поднес бы его к губам, пробуждая и вдыхая жизнь вместе с музыкой.

И продолжалось так до Пасхи, совпавшей нынче с Бельтайном, пока теплым весенним вечером маленькая металлическая свирель, с которой Сейлан не расставалась, нося на цепочке под платьем, не запела сама, откликаясь музыке сида, что играл на большой свирели где-то там, на холмах вдоль побережья.

ГЛАВА 11.Неудача брата Ансельма

Брат Ансельм вздохнул — едва ли не безнадежно. Только мысленно вздохнул, ибо в присутствии епископа и настоятеля монастыря в одном лице не осмелился бы столь открыто высказать несогласие с духовной особой высшего порядка. А несогласие имелось, да не по одному вопросу, а сразу по нескольким…

Прим. авт.: в Ирландии христианская церковь действительно была «церковью монастырей», по своей структуре и функциям напоминавших небольшие городские поселения, центры ремесла и торговли. Такие монастыри являлись центрами церковной власти и «патронами», покровителями церквей в определенной местности. До XII века епископы и архиепископы даже не назначались из Рима, а выбирались местно.

Эх, и ведь сам же попросился сюда на службу, оставив великий Aeterna urbs! Прим. авт.: Вечный город, (лат). Выдержал все тяготы длинного и опасного пути до Ирландии! Тешил себя честолюбивыми мечтами изучать и дополнять два написанных в седьмом веке от Рождества Христова жития Святого Патрика — или хотя бы перевести на благородную латынь те фрагменты, кои были изначально утрачены и записаны по-гэльски!

Сам напросился — сам и пожинай плоды своей гордыни. И как-то уживайся с той мыслью и тем фактом, что местная католическая церковь местами отдает язычеством…

Во-первых, в покоях епископа периодически попахивало сидром, а бочоночек, для оного напитка предназначенный, далеко не всегда был скрыт за портьерой, в особой каменной нише. Как-то, заметив быстрый неодобрительный взгляд молодого священника, епископ строго нахмурил брови и упомянул про слабость своего здоровья, требующего поддержки с помощью некоей яблочной вытяжки. Глядя на румяного и жилистого шестидесятилетнего старика, который в зимние вечера развлекался самоличной рубкой дров, брат Ансельм спрятал улыбку, но не проникся сочувствием к «больному».

Во-вторых, в ходу было недопустимое поклонение деревам, наследие друидов-язычников, церковью особо не преследуемое, и даже в житиях святых нет-нет, да и упоминались некие «священные» деревья… Ирландцы сохранили почитание дуба, тиса, ясеня, и ведь продолжали строить храмы под сенью древних деревьев!.. И не они одни! Брат Ансельм слышал историю тиса в деревне Фортингалл в Шотландии, куда, не иначе, добирались ирландские проповедники! Мало того, ходят богопротивные слухи, что тис этот предсказывает какое-то там… то ли Сопряжение, то ли Разделение Миров! Еретические измышления, вот что это такое!

Прим. авт.: о свойствах этого замечательного дерева рассказано в романах «Дитя Бунта» и «Право несогласных».

В-третьих… Третье — самое болезненное. Затеял брат Ансельм дело богоугодное, практически подвиг, а епископ благословлять его не собирается и, мало того, осмеивает. Тут впору усомниться в самом епископе, тут уже не сидром попахивает, а серой, и вот почему…

Брат Ансельм собрался изгонять демона из здешних мест. В ужасе увидел он нечистого две седмицы назад, когда совершал прогулку вдоль ветреного скалистого побережья, будучи полный благочестивых мыслей, в спокойном одиночестве направленных в нужное русло концентрации над молитвой. Сквозь плотные облака все-таки пригревало какое-то скупое солнышко, кричали морские птицы, воздух был свеж и сладок — в общем, взгляд Создателя милостиво упал на суровую дикую местность, а следом — и улыбка Его в виде просвета в облаках. Молодой священник остановился, любуясь картиной солнечных лучей, упавших на зеленовато-серую поверхность вечно неспокойных морских вод, и…

Лучше бы он туда не смотрел. Из пучины поднимались волны, несущие высокие пенные валы к берегу, сплошь утыканному острыми скалами. А на самой ближней волне плашмя лежал демон, плывущий как будто только с помощью рук, но со сверхъестественной скоростью, как и положено сатанинскому отродью. Священник оцепенел на месте, а затем поднял над глазами ладонь, желая убедиться, что эта картина — не наваждение и не обман зрения, порожденный мерцанием света и воды.