Двэйн

Нет. Все увиденное было явью. Удалось рассмотреть, что демон летит на гребне волны не сам по себе, он лежит животом на какой-то доске. Темно-серая кожа, длинные белые волосы, тело атлета — как у античных статуй в покоях при Святом Престоле… Брат Ансельм уже сталкивался с таким же демоном — в других обстоятельствах, когда адский дух был совершенно не опасен, а теперь… Неужто так близко подошел антихрист, если порождения тьмы столь смело разгуливают тут, у края света Божьего, да средь бела дня?! А потом демон ловко вскочил на ноги, балансируя на своей доске, и священник увидел, что тот полностью наг, включая место, целомудренно прикрытое у мужских античных статуй новоделами фиговых листков.

— Тьфу! — в сердцах плюнул священник, думая о том, что демонам, естественно, чувство стыда неведомо.

С удивлением он наблюдал за тем, как, изгибая корпус, наклоняясь и раскинув руки, нечистый будто слился с гребнем волны, разрезая его, спускаясь вниз, ловко пролетая мимо коварных зубцов камней, на чьей совести, наверное, немело загубленных в шторм рыбацких душ… Ишь, и холодная вода ему не помеха! Сатанинская забава… небось, охладиться решил после адовой жары!

Демон благополучно миновал на доске пенные водовороты между камнями, после выплыл на спокойное место — туда, где начиналась узкая полоска серой гальки вперемешку с песком, а потом и вовсе пропал из поля зрения. Брат Ансельм не стал дожидаться, пока порождение мрака выйдет на берег, такая встреча не сулила ничего хорошего. Подобрав полы рясы, он счел за благо ретироваться, досадуя, что отправился на прогулку пешком, а не верхом, и перейдя со степенного шага на добрую рысь. Ничего, никто не увидит, а чувство достоинства может перетерпеть, когда душа в опасности! Надо бежать в деревню Дансеверик, оттуда послать людей в замок риага и в монастырь, пусть ударят в набат!

Брат Ансельм жестоко ошибся. Его бегство видели вездесущие деревенские ребятишки, залегшие на соседнем холме в засаде — они полюбили смотреть, как бесстрашный сид катается на волнах, и каждый раз делали ставки, расшибется или нет. Правда, желающих ставить мальчишеские сокровища (гнутые гвозди, наконечники стрел, красивые камушки, добрые и скверные ножи и прочую дребедень) на то, что сид убьется насмерть, было все меньше и меньше. Этим утром пацанов ждало два развлечения — привычные уже игры сида с волнами, и удирающий по склону холма святой отец в задранной рясе. Над ним и так любили подшучивать — молодой, нудный и чрезмерно правильный, чужой в этих местах, хоть и сведущий в хворях и снадобьях, — а теперь еще это бегство. Да и от кого бежал-то?.. Зачем?

— Кого ты собрался изгонять?! — метал громы и молнии епископ.

— Дьявола, отче, ибо жителям здешних земель угрожает опасность… — смиренно ответил брат Ансельм, ожидая совсем другого приема, когда вернулся в монастырь.

То, что в деревне и замке его никто не поддержал, внушило ему еще большие опасения за христианские души.

— Что?! Думай, что говоришь! По-твоему, по земле вверенной мне епархии бродит дьявол?!

Брат Ансельм понял, что идет по краю пропасти. Нравы тут, прямо так скажем, не римские. Если епископ не гнушается мирским занятием — рубить дрова, — то не дойдет ли до рукоприкладства?

— Да я же видел его! — мужественно настаивал он, решив идти до конца и бия себя в грудь. — Сам видел!

Епископ метнул задумчивый взгляд в сторону ниши, где был укрыт бочоночек с «яблочной вытяжкой». Маловероятно, чтобы без его ведома кто-то из братии осмелился бы приложиться к сидру, да еще до чертей в глазах. Да и вообще… кто угодно, но не брат Ансельм. Попытка разобраться в видениях добродетельного заморского гостя разрешилась благополучно и очень быстро.

— А! — с облегчением сказал епископ, — так это не дьявол, упаси Господи. Это Темный фэйри. Долгонько его не было, третий год заканчивается, как ушел. Называй как хочешь. Эльф, сид, дроу, один…

С языка почтенного епископа чуть не слетело то ли просторечное «хрен», то ли богохульное «черт».

— Кто?!

В сторону ниши с бочонком полетел другой настороженный взгляд, теперь уже молодого священника. Он даже носом покрутил, напрягая обоняние в поисках аромата сидра. Не унюхал.

— Так как насчет благословления?

— Никак! — рявкнул епископ. — Что непонятно? Единственное, что меня беспокоит, так это то, что фэйри не платит никакие подати — ни церкви, ни в казну, да что с него возьмешь, придет на год — исчезнет на десяток или два. Зла не делает, никому не мешает, порчу не наводит, молоко у коров по ночам не сдаивает. А то, что в волнах плещется, в чем его сидья мать родила, так про то я слышал. Бабам развлечение, если увидят. Насмотрятся, придут к мужьям, ласки потребуют, детишки народятся, а Бог что сказал?

— «Плодитесь и размножайтесь и наполняйте землю…» — автоматически, но довольно уныло ответил брат Ансельм.