Двенадцать

Я поняла, что работаю в верном направлении. Как бы ни не любила меня эта дама, как бы ни желала моей скорейшей смерти у позорного столба, она была тронута моей искренностью и беспомощностью. Потом, её планам ничто не угрожало: я однозначно не справлюсь с поставленной задачей и тем самым сама себя угроблю и не нарушу при этом её внутреннего состояния мудрости. Она всё-таки дала мне шанс… Естественно, её огорчала мысль о том, что журнал снова останется без главного интервью. Но «благородство» взяло верх.

— Ну что же… — она многозначительно выдохнула в меня дым, — я, пожалуй, уступлю вам Лору…

Она ещё помолчала, вслушиваясь в эхо собственных слов и краем глаза наблюдая за эффектом. Эффект я старательно изобразила.

— Я уступлю вам Лору с условием, что редактировать материал буду я. Но вы должны поспешить… Это работа, милочка, она требует скорости и свежести мысли. Пойдёмте, я дам вам адрес «Вечерней газеты». Начинайте звонить туда немедленно — мы не успели договориться, где, как и во сколько встретимся…

Я шла вслед за могучим крупом великой журналистки и про себя говорила: «Йес! Йес! Йес!» Слово было дурацкое, глупое, внедрённое в моё подсознание Максом, но сейчас оно вернее прочих объясняло мне самой моё же состояние.

Пользуясь служебным положением, я раздобыла телефоны всех частных и юридических лиц, связанных с девятью жертвами. Потом я пятнадцать часов без перерыва на ланч пользовалась служебным телефоном, факсом и прочими благами коммуникации. Я звонила всем родственникам убитых, их знакомым и друзьям и пыталась задавать им вопросы, не имея пока представления о том, что именно хочу знать.

— Он сам виноват! — кричала в трубку жена певца Лагунина (перед этим она три раза бросала трубку и столько же раз посылала меня в разные стороны). — Я не хотела его смерти и не знаю, кто мог сделать это! Хотя желать этого могли многие! Он вёл себя вызывающе, он сам виноват!

— Мог ли адвокат Велемир Резанников быть причастным каким-то образом к смерти вашего мужа?

Пауза.

— Как вы смеете! Велемир мёртв! Как вы смеете! Это был такой человек! Прекрасный человек! Вы все мизинца его не стоите!

Я очень хорошо помнила мизинец адвоката…

— Она не была знатоком детских душ, — тяжело вздыхал в трубку потёртый учитель Юлиан Абрамович. — Бронислава Брониславовна Брочек — странное явление в педагогике… О покойниках нельзя говорить плохо, поэтому я воздержусь… Но дети не любили её. Хотя, знаете ли, дети у нас в лицее непростые. «Золотая молодёжь», «звёздные» мальчики и девочки — с ними очень нелегко…

— Кто-нибудь из звёздных родителей посещал Брониславу Брониславовну в тот день, когда она погибла? Кто-то из «больших» родителей?

— Ну да, конечно… У неё всегда были дела и переговоры с разными бизнесменами, артистами. Поймите, она пыталась делать благое дело — она строила новый спортзал, она организовывала праздничный вечер… Но параллельно она строила себе дачу и организовывала свадьбы и праздничные вечера людям отнюдь не школьного возраста и не детского достатка…

— Вы можете вспомнить, кто именно интересовался ею в тот день?

— Точно не скажу… Я не следил за этим… Я сознательно избегаю любой информации об этом деле… Но здесь поговаривают, что её убила дама, художник… Это известный художник, я не буду говорить вам её фамилию, хотя она, к несчастью, тоже мертва… Она оформляла фасад школы — это был очень дорогой заказ, безумно дорогой, но Бронислава Брониславовна не скупилась… Так вот. В этот день эта дама-художник собственноручно расписывала стены, находясь непосредственно за окном Брониславы Брониславовны…

Судя по всему, убийца пытался придать телу форму зодиакального иероглифа. Кто-то явно двигал и шевелил учительские останки — иначе как можно объяснить яростный блеск золотых серёжек? Они должны были быть закопченными, как и все остальное вокруг… (Я вспомнила это практически автоматом.)

— Я не хотел бы распространяться — вы понимаете? — шептал мне человек, занявший место главврача. — Дмитрий Анатольевич — великолепный специалист. Был. У меня нет никаких претензий к нему как к человеку и профессионалу. Но были свидетели того, как он — ну, вы понимаете…

— Не понимаю…

— Хорошо, вам — как журналисту, желающему пролить свет на это дело, я скажу… Дмитрий Анатольевич брал взятки… Ну, не то чтобы сильно… Вы знаете, какая зарплата у врача? У хирурга зарплата какая, знаете? У Дмитрия Анатольевича, например, великого доктора и прекрасного специалиста, зарплата была ниже, чем у его бывшей жены, повара… Елена Ивановна Хомина, шеф-повар ресторана «Морской конек», может, слышали? Её, кстати, тоже убили. Ужасная судьба, рок какой-то. Но мне всё равно не понятно, почему в ресторане люди получают зарплату больше, чем врачи? И потом… Дмитрий Анатольевич был знатоком женщин… Он их не пропускал…

— Хто ета? — кричала в трубку гардеробщица ресторана «Морской конёк». — Какой такой журналист? Ничего не скажу!

— Да мне и не надо ничего! Только вспомните — Елена Ивановна, шеф-повар, сильная женщина была?

— Ета зачем ещё?