Двенадцать дней Дэша и Лили

В его глазах отразились мысленные расчеты.

– Был послушным, – решительно заявил он, просчитав, какой ответ приведет к подаркам.

– Хорошо. Это все, что мне нужно знать. Счастливого Рождества!

Макс, однако, не шевельнулся.

– Таннер из моего класса говорит, что ты не настоящий.

– Но я же здесь, прямо перед тобой, – заметил я. Нет, неправильно это как-то. Пусть я не солгал, но уклонился от прямого ответа. Макс заслуживал лучшего.

– Послушай, Макс. Очень тебя прошу, запомни одну вещь: важно не то, живу ли я на самом деле на Северном полюсе и приношу ли тебе подарки на Рождество. Такие люди, как Таннер, сейчас говорят тебе, что я – выдумка, а когда ты повзрослеешь, назовут выдумкой другие вещи. Знаешь, как отвечай на это? «И что?» Прямо так им и говори. Поскольку в конце дня не важно, правдива история или нет. Важно то, сколько чувств ты в нее вложил. Сколько любви. И если выдумка оживает, значит, кто-то оживил ее для тебя. А на это требуется много времени и сил. И, да, придет время, когда ты увидишь: эта история – вымысел. Но намерения того, кто делал ее для тебя правдивой, – искренние. Как и его любовь.

Глаза Макса заблестели. Моргнув, он спросил:

– А как же подарки?

– Ты получишь их. От любящих тебя людей. Такие подарки намного ценнее тех, которые приносит какой-то своенравный чел с оленем в упряжке.

Максу, похоже, услышанное понравилось.

Как и стоявшей за ним девушке.

Я настолько сосредоточился на Максе, что не заметил появления Лили.

– Привет, – сказал я.

Она убрала Джои, записную книжку и подарочную карту «Мэйсис» на 12,21 доллара в сумку и держала в руках только открытку с моим поздравлением из двух слов:

«Счастливой годовщины!»

– А теперь беги, – шепнул я Максу.

Он понял намек и пошел к Бенни, горящему желанием выпроводить мальца к родителям.

– Привет, – сказала Лили.

– Привет, – ответил я.

– Ты нарядился Сантой.

– Тебя не проведешь, да?

– Нарядился так для меня.

– Скажем так: такого бы никогда не произошло, не встреть я тебя.

Лили с усмешкой достала мобильный.

– Прости, но я просто обязана это сделать.

Она сфотографировала меня. Но это я хотел сделать снимок – не себя в костюме Санты, а Лили, увидевшую меня в костюме Санты. У нее такое лицо, будто она верит в то, что я – настоящий Санта Клаус.

– Счастливой годовщины! – повторил я вслух свое поздравление.

– И тебе.

– Иди сюда. У нас мало времени. Глядишь, еще какой-нибудь умник проскочит мимо Бенни.

– Я не сяду тебе на колени.

Я похлопал по скамейке в санях.

– Тут достаточно места для двоих.

Лили положила сумку и села рядом со мной. Она еще не отдышалась от беготни по городу.

– Итак, – произнес я, – расскажи мне, как прожила этот год.

В ответ Лили расплакалась.

Я этого не ожидал, но и не удивился. Знал, что она прячет слезы в душе, но не знал, даст ли она им пролиться. Повезло, что у Санты такой мягкий костюм. Тем уютнее Лили, которую я притянул к себе и обнял.

– Все хорошо, – утешал ее я.

Она покачала головой:

– Нет, не хорошо.

Я обнял ее подбородок ладонью. Заставил посмотреть мне в глаза.

– Я имею в виду: все хорошо, даже если что-то не хорошо.

– Оу. Ладно.

Все-таки Санта идиот, раз летает в своих санях один-одинешенек. Кто захочет путешествовать по миру, не ощущая рядом тепла близкого человека?

– Нам нужно поговорить, – начал я. – Мы всегда будем в погоне за чем-то, но всегда будем понимать, где наш дом. Где наш с тобой Северный полюс. Даже если на самом деле его не существует, мы все равно можем добраться до него, если оба верим: он есть. Я люблю тебя, и мне больно видеть тебя такой подавленной и печальной. Я хочу помочь тебе, но не могу. И мне хочется весь мир перевернуть, чтобы ты смогла помочь себе сама. Хочется придумать историю, которую будет праздновать весь мир. Она будет полна замороженного горячего шоколада, и в ней наши любимые люди никогда не будут болеть и никогда не будут грустить. Будь моя воля, люди бы не верили в Санта Клауса, но обязательно бы верили во что-то другое, поскольку есть какая-то извращенная прелесть в том, чтобы всем вместе разбиваться в лепешку, желая внести в жизнь немного волшебства. Другими словами, поразмыслив над этим, я пришел к выводу, что реальность частенько лажает, и единственный способ пережить это – время от времени уходить от нее, находя что-то более радостное с тем, кто приносит тебе самую настоящую, непритворную радость. В моей жизни этот человек – ты. И если для того, чтобы ты это поняла, мне нужно нарядиться Сантой, то так тому и быть.

– Но что, если все это волшебство – притворство? – спросила Лили.

– То, возможно, притворяясь, мы лучше поймем себя и кем хотим быть. Я, конечно, не хочу быть Сантой. Но хочу быть парнем, который охотно пройдет через всевозможные психологические ужасы, чтобы нарядиться для тебя Сантой.

– Психологические ужасы?

Как по сигналу за пределами деревни послышался шум.

– В ПОМЕЩЕНИИ САМОЗВАНЕЦ! – раздался громкий и отчетливый голос эльфа.

Я повернулся к Лили.