Двенадцать дней Коляды

Он особенный – это и дураку ясно. С самого рождения Свят был чем-то бо́льшим, чем просто человеком. Рожденный ведьмой, зачатый от нечистого духа, похороненный заживо – он все равно оказался способен взывать к Свету. Старая повитуха могла говорить что угодно, но она не видела Святого Сияния, повинующегося его зову. Это не обман, не морок. Бог, кем бы он ни был, слышал Свята и стремился ему помочь.

– Слышишь? – Дарий приподнялся. – Всадники.

Варна затоптала костер и отошла в тень деревьев. Солнце уже село, но в клубящемся туманном мареве она явственно видела приближающихся людей. Белые плащи развевались за их спинами, они мчались во весь дух.

И тут она увидела, за кем гнались воины: волк, но не волк, человек, но не человек. Странный вид перевертышей, сохранивший очертание человеческого тела.

Они бежали, опустившись на четыре лапы, и выглядели настолько устрашающе, что Варна непроизвольно отступила и взялась за рукоять меча.

Волки пробежали мимо, из-под мощных лап во все стороны летели комья снега. Светозарные ускакали следом, вскоре звуки погони затихли.

– Что это было? – Дарий нахмурился. – О Господи… Гляди!

К мосту двигался клубок темноты – густой черный туман скрыл часть леса. То здесь, то там вспыхивали лиловые искры и молнии. Извивающиеся щупальца мрака превращались в причудливые фигуры, одновременно странные и смутно знакомые.

– Это… – прошептал Дарий.

– Коляда возвращается домой, – также тихо сказала Варна. – Ш-ш-ш, пригнись.

Вылепленная из мрака изба шагала к мосту. Куриные ноги подгибались под тяжестью ноши, из окна выглядывала Ягиня – румяная дева с одной стороны и сморщенная старуха с другой. Коса ее свисала почти до земли, здоровый глаз задорно блестел. Следом за избой бежал кот – огромная тварь, хвост трубой, усы длиннющие, а мурчал он так громко, так сладко…

– Не спи. – Дарий пихнул Варну в бок.

– Кот Баюн? – Она зачерпнула горсть снега и вытерла им лицо, чтобы прогнать навалившуюся дрему.

– Ты посмотри, тут все, все твари и даже…

Горыня взмыл в воздух, расправил темные крылья и нырнул в реку. Поднявшаяся волна захлестнула мост, и произошло странное – Варна увидела место, которого на другом берегу быть не могло.

Духи, сотни духов с пустыми распахнутыми глазами. Они шли прямо к реке, их рты были открыты в безмолвном крике, бледные руки тянулись к Яви. А в небе, том, другом небе, виднелся огромный разлом, из которого вырывались толстые ветви. Именно они разрушили церковь, в которой она встретила Свята.

От этого зрелища замерло сердце, ужас сковал тело. Смертные не должны заглядывать за завесу, мир мертвых не просто так надежно отгорожен от мира живых. Варне начало казаться, что открывшийся проход зовет ее, что она…

– Стой!

Не ее звала Навь, а Дария. Он медленно шел к клубящемуся туману, чтобы слиться с ним и попасть туда, где должен находиться.

Варна схватила его за локоть и потащила назад. Его белые глаза были пусты, рот приоткрылся, и он почти не отличался от существ с той стороны.

«Он такой же, как они, – шептал голос, – отпусти его, позволь ему вернуться».

Вместо этого она обхватила его сзади и прижалась всем телом к твердой спине.

– Еще рано, – прошептала Варна, – еще рано!

Чудовища медленно переходили мост и исчезали за дрожащей прорехой в реальности. С той стороны еще никто не выбрался – ветви безжалостно пронзали каждого духа, который подходил слишком близко.

– Пришла Коляда, э-эх!

Варна повернулась и встретилась глазами с хитро прищуренным взглядом старухи. Та шла за чудовищами, приплясывала, в руках сноп тащила и пела во все горло:

– Ой, коляда, колядица моя! Открывайте двери, подымай с постели!

Подмигнула старуха, но не приблизилась, знай себе крутится, танцует, валенками притопывает. И чем ближе она к мосту подходила, тем прямее ее спина становилась, тем ярче глаза сияли.

Вдруг у моста, прямо из воздуха, появился некто – златокудрый мальчишка, совсем юнец, рубаха белая, с вышивкой у воротника, сапожки кожаные, штаны широкие. И как начал он хлопать в ладоши, да как запел чистым, звонким голосом:

– Мы искали коляду по Иванову двору! Как на улице мороз подмораживает нос, не велит долго стоять, велит скоро подавать: или тепленький пирог, или маслице творог…[10]

– Э-э-эй!

Взвизгнула Коляда, подпрыгнула да об землю ударилась. А как встала, Варна потеряла дар речи – не было больше старухи, стояла перед мальчишкой прекрасная женщина в белом сарафане, с щеками алыми, косой толстой, лицом таким красивым, что невозможно не залюбоваться.

– Что забыл здесь, Лель? – задиристо спросила Коляда.

– Нечасто увидеть можно, как мать солнца[11] обращается. – Мальчишка учтиво поклонился. – Решил проводить тебя, сестра, пожелать крепкого сна. Повеселилась ты на славу в этом году.

– Да и ты не отставал, братец. Возьми меня под руку да веди домой, раз пришел, сделай милость.

Едва касаясь моста ногами, боги перешли на другой берег и исчезли в неспокойном море душ.

Туман, что за Колядой стелился, начал проход затягивать, как вдруг сквозь него прорвался человек. Шатаясь, он сошел на берег и упал в снег.