Двенадцать королей Шарахая

Камеил подошла к Чеде на три шага и встала в стойку. Перед ее черной куфией Чеда почувствовала себя голой – она не была еще Девой и шла в этот бой с открытым лицом, чужачка, просящая позволения войти в Обитель Дев, в их ближний круг. Но для этого нужно скрестить клинки, показать Камеил, стерегущей тайны Дев, что она достойна.

Чеда протянула ей шамшир рукоятью вверх – позволь пройти. Камеил заслонила ей путь саблей – отказ. Пылинки танцевали в луче света; Чеда выдвинула клинок, чуть обнажив сталь в знак своей решимости. Камеил в ответ подняла меч над головой и вытащила шамшир из ножен. Ножны она держала параллельно полу, как щит, и так же держала меч, показывая, что ей нечего бояться.

Чеда отступила и полностью обнажила свой клинок. Этот танец, тал селешал, был древнее Королей, древнее самого Шарахая. Женщины, защитницы племени, придумали его, чтобы оттачивать мастерство меча и учить детей. Пусть на войну уходили мужчины, это не значило, что племя в безопасности. Женщины готовы были встать на его защиту, если прорвется враг. Дети начинали упражняться с палками и деревянными клинками, но, повзрослев и поднаторев в танце, брались за клинки настоящие, как Чеда и Камеил.

Первые движения были заданны и всем известны: Камеил сделала широкий шаг и вновь встала в стойку, Чеда повторила за ней, как идеальное зеркало. Камеил занесла меч и тут же опустила с разворота, целясь ей в ребра, но меч с громким стуком ударил в деревянные ножны – Чеда успела заблокировать его и тут же атаковала сама.

Камеил отбилась, нырнула вниз и хотела сделать подсечку, но Чеда взвилась высоко в воздух, кружась, и ударила в голову.

Иностранные гости в толпе ахали – так быстры и сильны были удары. Шарахани молчали, но глаза их горели интересом – они-то понимали, что такой бой происходит раз в сто лет.

Даже Короли выпрямились на тронах, некоторые подались вперед.

Тридцать девять позиций танца: клинок против клинка, ножны против клинка, ножны против ножен, треск и перестук дерева, звон стали о сталь, эхом отдающиеся под куполом зала.

Когда они добрались до середины танца, восхищенные вскрики и ахи в толпе стали громче: повороты, кружения и прыжки, яростные атаки сливались в сложный узор, свет закатного солнца метался по черным клинкам и темным одеждам.

Камеил была хороша, но Чеда ей не уступала. Они быстро поняли это и полностью отдались бою, не сдерживаясь, ускоряясь все больше, сражаясь все яростнее. Чеда чувствовала, как боль вновь разливается в правой руке, возможно, от перенапряжения.

Но ее удивила не боль, а то, какими четкими стали движения, как обострились все чувства. Она будто могла предвидеть удар Камеил, даже если не смотрела на нее. Но вот прелюдия закончилась, они скрестили клинки и медленно пошли по кругу, не сводя друг с друга внимательных глаз. Пришло время показать все, на что они способны.

Как правило, молодой боец нападал на старшего, но Камеил не давала Чеде спуску. В грудь, по ногам – Чеда едва успевала отбиваться, и все же пропустила удар в висок. Зрители разделились: одни смотрели в ужасе, другие – с явным азартом.

Удары посыпались градом, Чеда едва успевала защищаться. Несколько раз ей прилетело ножнами, она пыталась найти бреши в защите Камеил, но та всякий раз оказывалась слишком хороша, слишком быстра. Вот она нанесла удар такой силы, что Чеду отшвырнуло в толпу, но чьи-то руки поймали ее и вытолкнули обратно в круг света. Чеда вновь встала в стойку, приготовившись защищаться, но Камеил отступила: встала, задрав подбородок и опустив руку с мечом. По толпе побежали шепотки. Короли, особенно Хусамеддин, хмурились.

По правилам танца Камеил должна была поднять клинок, приветствуя храбрость противницы и оказывая почтение ее умениям. Но вместо этого она опустила шамшир, выказывая неуважение.

Чеда в ответ подняла саблю на уровень груди, острием вверх. Не из вежливости – она действительно восхищалась умениями Камеил. И хотела ее раздразнить. Пусть Камеил играла с ней, поддаваться и следовать ее правилам она не собиралась.

Закат почти догорел, но круг света все еще пылал на полу. Шарахани знали, что бой скоро закончится, и засвистели, заулюлюкали, подбадривая поединщиц.

Они кружились как смерч: развевались платья, сверкали клинки. Вот Чеда вспорола воздух у самой груди Камеил и подняла меч. Толпа взревела. Камеил повторила прием. Приближался финал: они, поняв, что ни одна не отступит, должны были ранить друг друга последним, отточенным и самым красивым ударом, сохраняя честь противницы, оставляя напоминание о славной битве.

Чеда думала, что это будет символический финал, и хотела вытянуть руку, чтобы получить от Камеил царапину на ладони или предплечье, но Камеил продолжила наступать, как воительницы древности, ближе и ближе с каждым ударом, примеряясь, откуда пустить кровь.

«Отступи», – говорили ее движения. Но Чеда не могла. Ради того, чтобы стать Девой, она готова была выдержать удар.

Она атаковала, целясь Камеил в бедро, но пришлось отклониться назад – клинок Камеил свистнул у самого горла, воздух пощекотал кожу.