Двенадцать королей Шарахая

Чеда крутанулась на месте и вспорола платье Камеил, оставив порез. Идеально – неглубокая царапина, но достаточная, чтобы оставить память о ее умениях.

Камеил не шевельнулась, совершенно спокойная. Только отошла, заслонив Чеду от Хусамеддина, подняла саблю и ударила, вновь целясь в горло.

Слишком близко, поняла Чеда. Кончик сабли вскроет вену на шее, и ее кровь хлынет на начищенный пол Солнечного дворца.

Она могла бы отойти, но выходка Камеил слишком разозлила ее. Вскинув шамшир, она заблокировала удар, боль в руке ослепила ее на мгновение.

Клинок Камеил не выдержал: раскололся, кончик его отлетел в толпу и распорол руку темнокожей дамы в голубом платье.

Камеил опустила глаза, разглядывая сломанный клинок, перевела взгляд на раненую, будто не могла до конца поверить в то, что происходит. Она не ожидала этого. Она собиралась убить Чеду, перерезать ей горло, а потом сказать, что Чеда дернулась сама, что произошла ошибка… да, это запятнало бы ее честь, но незапятнанной осталась бы Обитель Дев.

Вот настолько сильно Девы желали избавиться от Чеды. И коварство им оказалось не чуждо.

Раненая женщина кричала от боли и ужаса, уставившись на бегущую из пореза кровь. Обломок клинка, запутавшийся в ее платье, упал на пол, зазвенел. Какой-то мужчина поспешил перетянуть рану своим кушаком, но остальные будто обратились в камень, полные ужаса взгляды шарахани прикованы были к Чеде – все уроженцы Янтарного города знали, как тяжел ее проступок.

По традиции танец всегда завершался взаимными символическими ранами. Маленькие дети неуклюже колотили друг друга палками – кто первый сдастся; став старше, учились царапать концом тренировочного меча и вот так, под присмотром наставников, познавали искусство того самого последнего удара – как достойно наносить и принимать его.

Чеда дрогнула, заблокировала атаку, которую по правилам должна была пропустить. Значит, она не готова стать Девой – в ней нет доверия к сестре, нет храбрости. Может, девочке такое и простили бы, но для женщины подобная трусость постыдна.

Хусамеддин взглянул на нее разочарованно и поднялся вместе с другими Королями, подошел ближе.

– Очистить зал! – крикнул он слугам, и те поспешили вывести гостей.

Вскоре зал опустел, стоны раненой затихли в отдалении, и Хусамеддин, нахмурившись, обернулся к Камеил.

– Расскажи мне, что произошло.

– Вы сами все видели, мой повелитель. Она проявила трусость!

Только вот он ничего не видел. Камеил специально заслонила ему обзор.

– Нет, – вклинилась Чеда. – Клянусь богами, если б я не остановила ее клинок, он вспорол бы мне горло от уха до уха.

Пусть другие Короли видели, что произошло, со стороны они вряд ли распознали бы смертельный удар.

Чеда обернулась к ним, надеясь, что они что-то скажут, но наткнулась лишь на задумчивые, осуждающие взгляды.

– Ложь, – фыркнула Камеил. – У нее на лице написано, что это ложь.

Чеда думала, что Хусамеддин примет сторону Камеил, но он явно колебался.

– Ты говоришь правду? – спросил он у Чеды.

– Камеил хотела убить меня. Она не думала, что я смогу остановить ее клинок или распознать смертельный удар.

Хусамеддин кивнул на сломанный шамшир.

– И ты сможешь это доказать?

– Я разглядела ее намерение в пылу битвы.

Хусамеддин протянул руку, и Чеда безропотно отдала ему шамшир в ножнах.

– Есть ли причина отдавать тебе этот клинок?

– Не мне судить об этом, мой повелитель. Я не просила места среди Дев, однако вы даровали его мне. – Свет ламп отразился в потемневших от гнева глазах Хусамеддина. – Я лишь хочу сказать, что благодарна провидению, – быстро продолжила Чеда. – Благодарна богам и Королям за то, что оказалась здесь, за эту милость.

– Пристрой ее в Обитель. – Онур, Король Лени, подошел к ним вразвалочку. Лицо его с каждым шагом искажала болезненная гримаса. – Но клинок не давай. Таким, как она, не место среди Дев.

Лицо Хусамеддина смягчилось.

– Это не тебе решать, Онур, – бросил Зеленоглазый Король, неласково глядя на брата. – Я избрал ее.

– Так возьми ее в служанки, – прохрипел Онур, отдуваясь, и неприязненно глянул на нее. – В Девы она не годится.

– Это не тебе решать, – повторил Юсам.

– И не тебе, когда дело касается Дев, – мрачно оборвал его Хусамеддин.

– Но она ведь уже получила меч, – вставил Ихсан, подходя осторожно, будто боялся нарушить хрупкое равновесие. – И по правилам его можно забрать лишь из ее мертвых рук.

Напряженного Хусамеддина явно раздражало, что на его территорию лезут с непрошенными советами, но при словах Ихсана он словно по-новому взглянул на шамшир в руках. Вынул саблю из ножен, осмотрел лезвие, будто пытаясь по мельчайшим сколам прочитать историю ударов.

– Проверим, готова она или нет. – Он указал Чеде на свободное место напротив. – Встань здесь.

Чеда послушалась. Глубоко вздохнула, веля себе расслабиться. Она знала, что Король Мечей собирается сделать.