Двенадцать королей Шарахая

– Мы же всегда друг о друге заботились, помнишь?

– Скорее уж ты всегда заботишься обо мне. – Он ухмыльнулся, притворяясь, что шутит, но Чеда никогда еще не видела у него такого загнанного взгляда.

– Что случилось, Эмре?

Он вздрогнул, покачал головой.

– Просто все еще не могу в себя прийти. А с тобой что? Ты мне не рассказывала, что случилось той ночью.

– Я же сказала, что нашла тебя в канале. Ты не помнишь?

Он снова пожал плечами.

– Кое-что помню. Но что было дальше?

Чеда наконец решилась ему рассказать: о том, как нашла его, об асире, забравшем кочевника… но на отвратительном поцелуе запнулась, сделала вид, что важнее сейчас смазать раны.

Ей не хотелось волновать Эмре, но тот перехватил ее запястье, не давая тронуть израненные ребра.

– Что дальше?

Она не хотела говорить об этом. И все же рассказала, надеясь, что Эмре поделится с ней в ответ. Если не ему доверять, то кому же?

– Асир остановил меня. – Ее передернуло. – На нем была корона. И… он заговорил со мной.

– Заговорил с тобой?

– Полежи-ка.

Она сменила его повязки и принесла из своей комнаты мамину книгу, раскрыла перед ним страницу со стихотворением.

Смертоносное древо – вот дом для тебя,
Жди – родная рука упокоит, любя.
Над тобою богиня поплачет, скорбя.
Не в тенях ли последний приют для тебя?

– Вот это он мне сказал, Эмре. Но откуда он узнал эти слова?

Эмре кое-как сел, стиснув зубы, внимательно всмотрелся в книгу.

– То есть ты слышала, как асир с тобой говорил.

– Да. И произнес эти слова.

– Но ты ведь съела до этого лепесток. Знаешь же, что с ними все выглядит иначе.

Чеда ушам своим не поверила.

– На что ты намекаешь?

– Может, тебе показалось, что ты его слышала. Может, это был…

– Мне не показалось, Эмре. Он от меня был так же близко, как ты сейчас.

– Но ты сказала…

– Ты вообще меня слушаешь?! – Чеда вырвала у него книгу. – Он читал мне эти стихи!

– Ладно, ладно!

Она опустила глаза и поняла, что едва не выдрала страницу. Гнев поднялся внутри черной волной. Испортила мамину книгу!

Чеда осторожно разгладила страницу, мысленно ругая себя последними словами, но вдруг заметила что-то, на что раньше не обращала внимания. Гнев немедленно уступил место любопытству: на сгибе виднелись какие-то пометки, три черточки.

– Чеда, что такое?

– Подожди, – пробормотала она, поспешно листая книгу. Еще четыре пометки на другой странице. Шесть на следующей. Дальше одна, две…

Нет, это не совпадение. Но что они означают? Никакой связи ни друг с другом, ни со стихами.

– Чеда, да что там? – Она выдохнула и указала на пометки. Эмре прищурился. – Айя их оставила?

Чеда хотела вызвериться на него, но понимала, что в ней говорят гнев и тревога. Пометки были сделаны теми же коричневыми чернилами, но другим пером.

– Я не знаю, – ответила Чеда. Времени на загадки уже не осталось. Она спрятала книгу, сложила доспехи в привычный тюк, в другую руку взяла шамшир. – Скоро вернусь.

– Куда ты собралась?

– В Ямы. Нужно размяться.

– Размяться? Да тебя же избили пару дней назад!

– Девять дней.

– И что, все уже зажило?

– Нет, конечно. – Чеда повела плечами, чувствуя, как горят мышцы. – Поэтому теперь самое время.

* * *

Чеда стояла за крепкими деревянными воротами, слушая ритмичный топот на трибунах – словно бой барабанов, требующих кровавой жертвы. Пахло потом и кровью, но сильнее – яростью и страхом. Ими провоняло здесь все: темный туннель за спиной, двери, арена за ними. Чеда коснулась старого дерева кончиками пальцев, прижалась лбом.

– Тааш, направь мой меч. – Выдох влажным облачком осел на внутренней стороне личины.

Перед боем Чеда часто вспоминала мать – как ветер тихонько качал ее тело на виселице, как алели слова, вырезанные Королями на ее ногах и руках:

Блудница.

Лжесвидетельница.

Чеда вспоминала странный символ на мамином лбу. Когда-то ей казалось, что это просто еще одно древнее обвинение, старинное слово, затерявшееся в веках, но теперь она в этом сомневалась. Что, если это еще одна часть головоломки? Мама, книга, асиримы…

Все изменилось. Изменилась Чеда, изменился ее настрой перед боем.

За воротами взревела толпа: значит, противник на арене. По выкрикам Чеда поняла, что драться будет с чужеземцем.

– Чеда.

Она обернулась и увидела Пелама. Между красным халатом и коричневой шапочкой белело изможденное, унылое лицо.

Скрипнули петли, ворота поползли вверх. Пелам кивнул в их сторону.

– Осторожнее с ним. Он много заплатил, чтобы с тобой сразиться.

Чеда кивнула в ответ и шагнула на арену. Жесткие кожаные пластины юбки хлопнули по подживающему синяку на бедре.

Зрители повскакивали с мест, закричали со всех сторон.

– Белая Волчица! – орали они. – Белая Волчица!

– Покажи ему!

– Пусть попробует шарахайского клинка!