Двенадцать королей Шарахая

– Тогда я еще не понимала его важности.

– А Осман…

– Хватит. – Чеда подняла руку. – Сегодня я рассказала тебе все, что могла.

Солнце село, лишь бледная полоска светилась на западе. В сумерках каимирец казался неясной тенью.

– «Сегодня»? Значит, это не последняя встреча?

Хитрый тип.

– Я такого не говорила.

– Ну что ж… – Он сделал долгую паузу. – Взамен я расскажу тебе историю, если ты готова слушать.

– Я готова.

– У Шарахая и Каимира много общих интересов, не правда ли?

– Без сомнения.

– И многие сотни пересекают Шангази, чтобы попасть сюда, в Янтарный город.

– Истинно так.

– Случилось так, что два года назад большой караван пришел в Шарахай. Он привез дерево, вино и зерно, привез изящные сосуды и отрезы легчайших тканей. Дичь, телят и певчих птиц. Привез даже глыбы льда, обложенные соломой, чтобы Короли могли охлаждать питье. – Голос его стал напевным, как у каимирских рассказчиков. Чеда слышала их в чайных и раньше, но никогда не вслушивалась. Впрочем, ни один рассказчик никогда не выступал для нее одной. Она невольно заслушалась, забыв, где и с кем стоит. – Взамен Каимир получил табак, и специи, и острые клинки, которыми славился Шарахай. Однако не в этом заключалась цель каравана. Вместе с ним прибыли каимирские сановники, которым было о чем договориться с Королями. Прибыли каимирские князья – некоторые с семьями. Им хотелось посмотреть на чудеса Шарахая…

Четырнадцать дней и ночей гостил караван в Янтарном городе, пока не пришло время поднять паруса. Короли Шарахая послали с ним свои торговые суда. О, что это было за зрелище! Одиннадцать кораблей шли по пескам Шангази как один, держа путь в южную гавань Низина.

Однако на третий день пути, не успели они добраться и до первого караван-сарая, кочевые племена напали на них. Двадцать маленьких, юрких яликов набросились сперва на корабли Королей, уничтожив их быстро и жестоко. Но с каимирскими судами решили поиграть. Одна за другой палубы обагрялись кровью, пока не остался последний, самый большой корабль. Тот, что нес по пескам сановников и княжеские семьи. Он попал в ловушку, напоровшись килем на спрятанную в песках долины цепь.

Сперва убили мужчин. Но не всех – оставили столько, чтоб можно было поровну выстроить их напротив женщин и детей.

Каимирец умолк, сглотнул, будто что-то сжимало его горло.

– Каждого мужчину… каждого мужчину заставили выбирать. Его жизнь в обмен на жизнь женщины или ребенка. Один за другим мужчины умирали, чтобы невинные могли жить. Алая кровь их пропитала золотой песок. Но когда дошла очередь до того, кому выпало стоять последним, одна жещина покинула свое место и побежала к шейху. Не успела она сделать и трех шагов, как стрела пронзила ее грудь.

Шейх с бородой, расчесанной будто хвост ласточки, с крепкими руками, увитыми узорами татуировок, украшенными золотыми кольцами, подошел к женщине, что лежала на песке. Несчастный, за которого она вступилась, закричал, ведь то была его жена. И на глазах у перепуганной дочери он молил, чтобы шейх убил вместо жены его. Однако шейх решил, что женщина сделала выбор, и перерезал ей горло одним движением клинка.

Чеда знала историю Кровавого пути. Весь Шарахай знал – так Воинство Безлунной ночи заявило свои права на пустыню. И шейх с татуировками не был никаким шейхом.

Масид, вот кто это был. Теперь она поняла, почему каимирец напрягся, услышав его имя. Почему ему так важно было знать, принадлежит ли Чеда к Воинству.

– Наконец, – продолжал он, – оставив безжизненное тело в покое, шейх сказал: «Иди. Забирай своих женщин и детей, забирай свой скарб и отправляйся домой».

«Но ведь у нас нет ни кораблей, ни воды! – вскричал мужчина. – Ты же обещал, что даруешь им жизнь!»

«Я так и сделал, – бесстрастно ответил шейх. – На остальное воля Великой матери».

Каимирец говорил все неохотнее, будто не желая зря тревожить память.

– Кочевники ушли, оставив лишь разбитые корабли, плачущих женщин и детей да одинокого мужчину. Вместе каимирцы собрали шлюпку из останков кораблей, собрали все, что могли, и отправились на юг, пытаясь добраться до караван-сарая. Но двигались они слишком медленно, и тех малых припасов, что оставили им кочевники, отчаянно не хватало.

Три дня они шли по пустыне, пока не умер первый ребенок. За ним последовали женщины. Одних погубила жара, других – жажда. Тот мужчина потерял дочь за день до того, как их нашли. Одного дня не хватило им! И в этот день он желал лишь одного – умереть вместе с ней.

Гожэнов меч, да это же он! Тот единственный мужчина, переживший резню!

– Это была твоя дочь.

Он кивнул.

– Ее звали Реханн. А жену мою – пусть они вечно идут рука об руку в Далеких полях – Ясмин.

Смотреть, как убивают твою жену, смотреть, как медленно умирает твой ребенок в двух шагах от спасения… никто такого не заслужил.

– Мое сердце скорбит о твоей потере, – проговорила Чеда, не зная, что еще можно сказать.