Двенадцать стульев

Игнорирование литературоведами сведений, предоставленных Славиным, обусловлено волеизъявлением цензуры. Вне зависимости от чьего-либо нового свидетельства, вопрос образования Ильфа был признан окончательно решенным: «техническая школа», и все тут.

Долгий путь к разгадкам

Ситуация несколько изменилась в 1993 году – стараниями Розенбойма, более тридцати лет публиковавшего статьи и книги под псевдонимом Р. Александров. Новые сведения были приведены им в сборнике очерков «Прогулки по литературной Одессе»[149].

Прежде всего, указан там адрес ильфовской «технической школы» – Старопортофранковская улица, дом 93. Только само заведение несколько иначе названо: «Во времена юности Ильфа тут была скромная трехклассная “школа ремесленных учеников”».

Согласно очерку, полный курс будущий писатель закончил с отличием в июне 1913 года. И «получил свидетельство о присвоении звания подмастерья». Значит, учился Ильф три года, и образование получил начальное.

Однако в очерке «Дом Ильи Ильфа» не было приведено название «школы ремесленных учеников», что – при наличии установленного адреса – выглядело загадочно. И опять не были указаны ни имя, ни отчество выпускника, значившиеся в официальных документах, хотя возможность подобного рода уточнений сама собой подразумевалась.

Уточнения, конечно, внесли. Одиннадцать лет спустя итоги разысканий подведены А. И. Ильф, дочерью писателя – в предисловии к сборнику его автобиографической прозы «Путешествие в Одессу»[150].

Сборник и составлен дочерью писателя. У подготовленного ею предисловия свой заголовок – «Илья Ильф в Одессе. 1897–1922».

Предисловие разбито на пятнадцать глав. Строилось оно как своего рода коллаж: весьма краткие рассуждения автора перемежаются с пространными цитатами из мемуаров современников, работ исследователей, материалов семейного архива, а главное – официальных документов, предоставленных Одесским литературным музеем и Государственным архивом Одесской области.

Теоретически этот принцип обоснован. Дочь Ильфа постулировала: «Я не собираюсь «сочинять» биографию моего отца. Она рождается сама из меморий, комментированных независимыми источниками – документами, письмами и фотографиями».

В том же 2004 году дочерью писателя издан еще один сборник материалов, тоже относящихся к ранним периодам биографии отца. Документы – преимущественно из семейного архива, на что и заглавие книги указывало: «Илья Ильф, или Письма о любви. Неизвестная переписка Ильфа».

Концепция составления не изменилась. При характеристике событий вступительная статья повторяет – большей частью дословно – предисловие к сборнику «Путешествие в Одессу»[151]. Дословно воспроизведено обоснование уместности принципов составления и комментирования. Так же, как в предисловии к предыдущей книге, постулируется: «Написано об Ильфе довольно много, но все-таки недостаточно, чтобы отчетливо представить двадцать пять лет, проведенных им в родном городе. Эту лакуну, по счастью, постоянно заполняют одесские краеведы, их публикации тщательно выверены в архивах»[152].

Таким образом, планировалось опять лишь уточнить и дополнить сказанное Ильфом в «Двойной биографии». Что и обосновывалось по-прежнему: «Бегло, можно сказать, изящно намечена линия жизни. Но подлинная жизнь не бывает такой изящной. Можно ли сделать сплошной эту пунктирную линию, подробнее рассказать об одесском периоде, потревожить как можно больше воспоминаний, писем, документальных материалов? Впрочем, как ни старайся, не все пустоты заполняются. Время было такое, что молодые люди не вели дневники, уцелевших писем немного, а воспоминания, написанные десятки лет спустя, неизбежно беллетризуют и поэтизируют суровые двадцатые годы ушедшего столетия»[153].

Обе книги Ильф весьма ценны. Правда, не всегда можно угадать, в каком именно архиве хранится цитируемый ею документ и что за издание используется. Зато есть много не публиковавшихся ранее материалов.

Так, дочь писателя в качестве иллюстрации приводит фотокопию записи из раввинатской метрической книги. Согласно этому документу, 3 октября 1897 года у четы Файнзильбергов – мещан Арье Бениаминовича и Миндли Ароновны – родился сын Иехиель-Лейб[154].

Значит, имя он изначально получил еврейское. Отчество тоже. Дочь писателя сообщает еще, что ее дед был тогда одним из бухгалтеров Сибирского торгового банка.

Просто «служащим» его уже в Литературной энциклопедии назвали. Ну а причина вновь обусловлена советским политическим контекстом. Сочетание «банковский служащий» подчеркивало бы и «буржуазное происхождение» советского классика, и высокий уровень семейных доходов, а вот это сочли неуместным. Другие объяснения вряд ли найдутся.

Иехиель-Лейб Арьевич Файнзильберг счел нужным модифицировать собственное и отцовское имена – сообразно господствовавшей культурной традиции. Такая модификация обычна, причем не только у евреев, и не обязательно в России.