Двенадцать стульев

По словам Лурье, отношение Ильфа к уровню своего образования было грустно-ироническим. Что, в частности, подтверждалось фразой из так называемых записных книжек, частично опубликованных Петровым: «Закройте дверь. Я скажу вам всю правду. Я родился в бедной еврейской семье и учился на медные деньги».

Лурье отметил, что опубликованное в 1961 году пятитомное собрание сочинений Ильфа и Петрова включает и записные книжки, но – без вышеприведенной фразы. Пропущенное цензором ранее упоминание о «еврейской семье» оказалось неуместным более сорока лет спустя. Тенденция, однако.

Применительно к теме своего образования Ильф обходился без объяснений в печати. Они были востребованы, когда объектом историко-литературных штудий оказалась биография советского классика.

Во второй половине 1950-х годов проблема уже подразумевалась. Но «вся правда» еще не стала уместной: негласные цензурные ограничения не отменялись. Вот Славин и предложил для начала романтическую историю – про судьбу, от которой не увернуться.

Сюжет остался незаконченным. Три брата, воле отца вопреки, следовали зову судьбы, а про четвертого не сказано ничего.

Впрочем, не Славин виноват. Он пытался начать разговор о семейной истории, сделал первый шаг, но пойти дальше не удалось не только из-за еврейской тематики. Не утратила актуальность и другая цензурная установка: упоминания о родственниках-эмигрантах по возможности минимизировать.

Эмигрантом оказался старший из братьев – Исроэль. Он старше Ильфа на пять лет, первенец четы Файнзильбергов[158].

Имя свое русифицировал, стал Александром. Как художник популярности добился под псевдонимом Сандро Фазини. Уехал за границу после окончания Гражданской войны. Поселился в Париже. Двадцать два года спустя убит нацистами в лагере смерти Аушвиц.

На два года старше Ильфа был Мойше-Арон. В русифицированном варианте – Михаил. Как художник он добился в родном городе известности под псевдонимами МАФ и Mi-fa. Из Одессы тоже уехал, но стал ленинградцем. Умер в 1942 году.

Самый младший – Бениамин. В русифицированном варианте, соответственно, Вениамин. Он на восемь лет моложе Ильфа. Стал инженером, был известен как полиглот. Умер в 1988 году.

Долгое время упоминания о братьях Ильфа минимизировались из-за старшего. А ведь еще американские родственники были, пусть и дальние. Неподходящее окружение для советского классика.

Что до славинской истории про отцовский выбор, так она – полностью литературная. Вполне достоверное объяснение сформулировано Ильфом в записных книжках. Бедной семья была. Не хватало отцу бухгалтерского жалованья, чтоб сыновьям дать хотя бы среднее образование. «Казенное еврейское училище» окончили и оба старших брата, ставшие потом художниками[159].

Так уж получилось. Будущие художники и писатель учились «на медные деньги».

Война и работа

Звание подмастерья Ильф получил за год с лишним до начала Мировой войны. После чего работал.

Как часто менял он места работы – неизвестно. Зато в «Двойной автобиографии» упомянута должность статистика. И дочь писателя цитирует Александрова: в 1917 году Ильфу «довелось служить разъездным статистиком одесского комитета Всероссийского союза городов…»[160].

Как известно, эта негосударственная самофинансировавшаяся организация ставила задачу содействия правительству в области снабжения армии, помощи раненым и т. д. Распущена в связи с падением Временного правительства.

Если и служил Ильф статистиком, все равно, пришлось ему на исходе 1917 года искать новую работу. Других источников дохода не было.

Мобилизации будущий писатель не подлежал, хотя и достиг тогда призывного возраста. Не призывали в силу установленных тогда «ограничений по отбыванию воинской повинности».

Близоруким с детства был, опять же – больные легкие. Но известно, что при советской власти послужить ему пришлось. В предисловии и вступительной статье к упомянутым сборникам приведены цитаты из работ Александрова, где сообщается, что 14 июля 1919 года Ильф зачислен в 1-й Караульный советский полк, формировавшийся из негодных к строевой службе. Шла срочная мобилизация: к Одессе подходили части Добровольческой армии[161].

Если судить по ильфовской ранней прозе и письмам, опубликованным дочерью, в боях он участвовал. Только служба оказалась недолгой. Почему – не сообщается.

Но с учетом исторического контекста причина ясна. Войсковая часть, наспех сформированная из местных уроженцев, оказалась за линией фронта, ну а дальше красноармейцам пришлось решать: по домам ли отправиться или к своим пробираться.

О дальнейшем – применительно к ильфовской биографии – судить трудно. Во вступительной статье и предисловии, например, воспроизведено свидетельство Славина. Он утверждал, что Ильф «был некоторое время в красных партизанских частях в годы Гражданской войны. Он почти никому не говорил об этом. Из скромности? Да, вероятно»[162].