Двенадцать стульев

Глава так и называется. В ней приведена, среди прочих, весьма пространная цитата из публикаций Александрова, где сообщается, что служащим Опродкомгуба Ильф стал с 8 февраля 1921 года, именно тогда заполнив обязательную анкету. После чего и получил должность бухгалтера финансово-счетного отдела[169].

Но если Ильф работал в Одукроста, непонятно, зачем ушел в другое учреждение. Он уже стал профессиональным литератором, и вдруг – бухгалтерская должность. Никаких объяснений в книге его дочери нет.

Катаев, согласно его роману «Алмазный мой венец», работал в Одукроста чуть ли не со дня основания этого учреждения. Однако на самом деле поступил туда не ранее сентября 1920 года. Когда из тюрьмы вышел. А в городе, подчеркнем, уже семь месяцев – советская власть. Голод.

Значит, Ильф где-то работал до встречи с вышедшим из чекистской тюрьмы Катаевым. Иначе не выжил бы в голодающей Одессе.

О длительном аресте Катаева нет сведений в романе «Алмазный мой венец». Не сообщается также о встречах с Ильфом до создания Одукроста.

Это вполне закономерно. «Алмазный мой венец» – роман, а не мемуары. Катаев создал одну из версий своей биографии. Следовательно, остается пока открытым вопрос о том, где работал Ильф до поступления в Опродкомгуб.

Поиск ответа уместно бы начать с изучения личного дела сотрудника Опродкомгуба. Как раз там и должны быть сведения о прежнем месте работы, а также выписки из приказов о зачислении, увольнении либо переводе в другое учреждение.

Но из фондов Государственного архива Одесской области личное дело Ильфа, наряду с некоторыми другими, изъято. Кем, почему и когда – выяснить не удалось. Документация указанной процедуры не сохранилась.

Тогда вполне правомерен вопрос о том, откуда же взялся архивный документ, цитированный Александровым. Ответ прост: анкета Ильфа хранится в личном деле опродкомгубовской сотрудницы, занявшей 11 декабря 1920 года должность курьера хозяйственного отдела[170].

В очерке Александрова не сказано об этом. Сам ли исследователь счел такие сведения несущественными, редактор ли произвольно сократил публикацию, можно спорить.

Главное, что документ сохранился. Анкета двадцатитрехлетнего Ильи Арнольдовича Файнзильберга оказалась в личном деле сорокавосьмилетней Сарры Моисеевны Файнзильбер.

Опродкомгубовского секретаря, комплектовавшего личные дела, ввело в заблуждение сходство фамилий, вот и перепутал второпях две канцелярские папки. Так что ильфовская анкета постольку и сохранилась, поскольку ошибка произошла.

Анкета, подчеркнем еще раз, заполнена 8 февраля 1921 года. Но отсюда не следует, что Ильф тогда и поступил в Опродкомгуб.

Заполняли анкеты не только принимаемые на работу. Еще и штатные сотрудники – при различных перерегистрациях, обусловленных, например, аттестациями или сокращениями штатов.

Что до времени поступления Ильфа на работу, то сохранился опродкомгубовский приказ, согласно которому 12 февраля 1920 года И. А. Файнзильберг зачислен на должность заведующего «столом учета товара на складах материального подотдела финансово-счетного управления»[171].

Значит, Ильф изначально работал в Опродкомгубе. Поступил туда едва ли не сразу после создания этой организации. Пяти дней не минуло с установления советской власти в городе.

Должность явно не соответствовала опыту. Вероятно, поэтому ильфовский статус вскоре несколько снизился. После сокращения штатов 9 июня 1920 года был подготовлен новый список прошедших аттестацию сотрудников, где указано, что в материальном подотделе финансово-счетного управления работает «Файнзильберг Илья Арнольдович, пом<ощник> бухгалтера…»[172].

Но позже его повысили в должности – стал бухгалтером. Согласно подписанному 17 августа 1921 года приказу, работал в кассово-операционном отделе финансово-счетного управления[173].

Теперь – о причине, в силу которой появилась глава «Одукроста, 1920». Это попытка заполнить лакуну в ильфовской биографии.

Согласно приведенной в главе цитате из публикаций Александрова, минул год после установления советской власти в Одессе, когда Ильф заполнил анкету Опродкомгуба. Документы, относящиеся к более ранним периодам, не были известны. Потому оставалось непонятным, как же он выжил, если сотни безработных одесситов умирали от голода.

Александров этот вопрос постольку не формулировал, поскольку не ставил задачу реконструкции одесской биографии Ильфа. Такую задачу ставила дочь писателя – в предисловии к сборнику. Она сняла вопрос, постулировав, что в Одукроста Ильф вместе с Катаевым работал.

При отсутствии сведений о полугодовом катаевском аресте получалось, что примерно в феврале 1920 года сотрудничество началось. Когда Славин познакомил друга с поэтами-одукростовцами. Значит, одной лакуной меньше в ильфовской биографии.