Двенадцать тонн бриллиантов

— Очень важный знак выкидки, — начал он. — По-латински deleatur. Он означает, что часть текста должна быть выброшена, и выглядит так:  С его помощью можно выбросить одну букву, а можно целый кусок текста… Чтобы вставить слово или несколько слов, их пишут на полях, а рядом ставят знак вставки:  должен также стоять и в тексте на том самом месте, где что-нибудь должно быть вписано… Есть еще знаки замены:  которыми пользуются в том случае, если какая-нибудь буква или несколько букв неправильно набраны. Их ставят и в тексте, на месте буквы, требующей замены, и на полях корректуры, а справа от знака пишут нужную букву. Кроме этих знаков, есть знаки увеличения и уменьшения пробелов между словами или буквами в слове. Знаки увеличения пробелов —  — обозначают, что буквы должны быть раздвинуты, а знаки уменьшения пробелов —  — что их надо сблизить… (Корректор с удовольствием знакомил Иоланду со своей наукой.) — Ну-ка, — предложил он, — давайте для примера сами разберитесь… Напишите какой-нибудь текст и сделайте в нем кучу ошибок… А потом представим себе, что этот текст пришел из типографии, и будем его править…

Иоланда взяла листок бумаги и шариковую ручку. Она получала от этой работы удовольствие, как от игры.

— Пишите что угодно, но, пожалуйста, исхитритесь сделать все возможные ошибки… И оставьте поля для исправлений.

Иоланда принялась писать:

Рукопись автора очень таинственна.

Рукопись потеряна. Дайте мне адрес

этого автора.

— Но ведь в вашем тексте все совершенно правильно, мадемуазель! Нам нужны ошибки, раз мы хотим их исправлять!

— Простите меня! Я растяпа!!

Иоланда снова принялась писать:

Рако пись автора опечь тоинственна.

Рукопись потеряная. Дайте

мнеадрес того автора. Где же

адрес этого романист Этот романист

очень мил.

— Замечательно. Теперь мы этот текст поправим. Мы даже вообразим, что вы одно слово пропустили. И вот что получится.

Мсье Кулон взял свою ручку и наклонился над строчками, которые написала Иоланда.

Потом он, улыбнувшись, распрямился.

— Смотрите, что получилось, мадемуазель. Вы теперь все главные знаки знаете.

— Да, — сказала Иоланда, — это не очень трудно.

— Конечно, вы привыкнете… А теперь я вас оставлю, мадемуазель. Всего вам хорошего.

Иоланда осталась одна в производственном отделе.

Она рассматривала строчки, которые написала почти машинально. Мсье Кулон особого внимания на них не обратил. Мсье Кулона интересовали опечатки, пропущенные слова и лишние буквы.

Иоланда перечитала свой маленький текст. И вдруг ощутила беспокойство. Одна из написанных ею фраз, казалось, горела на листе бумаги.

Фраза, сорвавшаяся у нее с пера, словно продиктованная ее заботами:

ГДЕ ЖЕ АДРЕС ЭТОГО РОМАНИСТА?

— Ой! — вздохнула она. — Как же это раньше не пришло мне в голову? А ему? Осторожен ли он? Я должна немедленно предупредить его!

В памяти ее всплыла красная папка, в которой была рукопись этого симпатичного молодого человека… На ней было написано название романа Филибера Кентена и адрес учителя-романиста…

Но ведь в папке были не «ДВЕНАДЦАТЬ ТОНН БРИЛЛИАНТОВ», а «РОБИНЗОНЫ С ОРИНОКО»!

На первой странице рукописи можно было прочесть имя и адрес автора… Да, это совершенно точно. Если автор сам не указывал этого еще раз, мсье де Солис заботливо своей рукой писал его на полях, помечая еще и дату поступления рукописи.

Как только злоумышленники заметят подлог, они тут же увидят и адрес молодого учителя физкультуры:

Кристоф Брюнуа

114, ул. А. Дюма

92700, Коломб

А вдруг они решат, что по какой-то ошибке рукопись Филибера Кентена оказалась в руках Кристофа?

В этом случае Кристофу грозит опасность.

Глава IX. Куллинан и Кох-и-Ноор

Очень далеко, где-то возле бульвара Вальми, залаяла собака. Через несколько секунд коротко пролаяла в ответ ей другая.

Кристоф поднял голову, на мгновение оторвавшись от книг, которые он листал, помечая страницы торопливыми записями.

Окно у него было полураспахнуто. Стояла теплая погода. Дождь кончился. На очистившийся небосклон выплывала круглая белая луна.

Рабочий стол Кристофа Брюнуа в его комнате на втором этаже их семейного особнячка стоял напротив окна, выходившего в узкий палисадник, окружавший дом.

Кристоф перегнулся через подоконник, любуясь ночным убранством садов и домиков, расположенных за родительским домом. Этот уголок пригорода так и остался деревенским, несмотря на окружавшие его большие постройки: кирпичные стены окружали грядки клубники, заросли сирени, аккуратные прямоугольники газонов. В темноте угадывались деревья — несколько декоративных хвойных, абрикосовые деревья, вишни, черешни…

Кристофу был знаком каждый закоулок в этом квартале, каждый кусок стены и каждый сад.

Он не заметил ничего особенного, если не считать кошек, рыскавших вокруг, и медленно вернулся за стол.