Двенадцать железных цепей

За что она винила его на самом деле? Не за грубость и невнимание. Не за желание немного попутешествовать с Ольжаной. О, совсем не за это – поэтому Юрген сейчас извинялся за вещи, причины которых наверняка не понимал. Просто был дружелюбным и отходчивым, как настоящая собака.

Чарна стиснула в кулаке последний крохотный камешек. Вдавила его в мякоть ладони.

Она злилась на Юргена за то, что он её не любил. Вот и всё. И это было для неё важнее, чем грядущий суд в Тержвице, чудовище и угроза, нависшая над Диким двором. Но что с этим сделаешь?

– Славно. – Луна осветила белозубую улыбку Юргена. – Не обижайся на меня, ладно? Мы же с тобой соратники. Путешествовать так путешествовать.

– Что, – Чарна скривилась, – всё-таки на север, к бывшим ученикам Йовара?

Ворчала уже для виду. Оказывается, она тоже устала постоянно злиться: сейчас хотелось просто обнять Юргена и уткнуться носом в его плечо. Волны накатывали на берег с умиротворяющим шорохом, ласково шелестела листва – точно всё соблазняло Чарну расплакаться в чужих объятиях.

– Скорее всего. – Юрген рассеянно почесал затылок. – Мы обдумаем это позже, ладно? – Огляделся. Зашептал заговорщицки: – Сейчас зато можем обсудить Лале. Как думаешь, башильерам можно заглядываться на чародеек?..

Чарна несильно толкнула Юргена в плечо. Какой хитрец! Чтобы сломать лёд между ними, прибегнул к самому гнусному, но действенному способу – сплетням.

– Может, это он для тебя так явно старается. – Фыркнула. – Чтобы отвалил уже со своими расспросами.

– Может, – кивнул Юрген. – Я тоже об этом думал. Тогда он тот ещё прохвост, раз сумел бы скрыть свою приязнь к Ольжане, но решил сработать напоказ.

Чарна расслабила кулак и подбросила камешек на ладони.

– Думаю, он правда ей дорожит.

– Я тоже, – согласился Юрген. Ужас: Чарна не помнила, когда они в последний раз друг с другом соглашались! – Но предполагаю, что он мог бы… э-э… дорожить не так заметно. – Юрген потянулся. – Пускай. Жавора бы с ним. Ольжана хорошая девушка, и я надеюсь, ей не будет никакой беды от того, что за ней волочится башильер.

«Башильер, который волочится за Ольжаной», очевидно, казался Юргену куда безопаснее обыкновенного башильера.

– Спать пойдём?

– Иди уже. – Чарна высунула язык, вновь глянула на море. – Я ещё тут посижу.

– Как знаешь. – Юрген резво поднялся на ноги. – Доброй ночи.

Чарна глубоко вздохнула. Казалось, ветер дул, подражая волнам: то накатит запахами ила, сырого дерева и соли, то отхлынет обратно.

– Доброй, – пожелала не оборачиваясь.

* * *

Небо подёрнулось серо-розовой рассветной дымкой. Волны вихрились, выбрасывали брызги белой пены. Берег был каменист, но Ольжана шла по нему босиком – чтобы вода, нахлынув, едва щекотала ступни. Ближе Ольжана не подходила – боялась, что унесёт.

Это море совсем не напоминало то, которое Ольжана видела на юге, в тачератском порту. Не скованное пристанями, оно выглядело необузданным и своевольным – в такую погоду и в таком месте застала его Ольжана. Она вспоминала, с какой силой море качало её тело, и завидовала всем жителям соседних местечек: надо же, такое чудо под боком.

– Доброе утро, госпожа Ольжана! – крикнули ей сверху. – Осторожно. И так слежу, чтобы никто не украл вас в Кубретском господарстве. Что прикажете делать, если вас утащит море?

Ольжана развернулась. Волосы хлестнули по спине – после вчерашнего купания особенно пушистые.

– Ла-але! – Она удобнее перехватила обувь.

Лале стоял на уступе над берегом. Дожидаясь её, осторожно сел полубоком и свесил больную ногу. Протянул ей руку, чтобы помочь забраться, но Ольжана застеснялась карабкаться при нём. Обулась, сорвала с плеч платок и быстро через него перекинулась. Вспорхнула наверх – и ударилась о каменистую землю.

– Обидно, – заметил Лале с лёгкой улыбкой. – Мессиру Юргену вы позволили себе помочь.

«У мессира Юргена спина цела и рука не пришита», – подумала Ольжана, но вслух сказала:

– Так вам ещё целый день кибиткой править. Успеете устать.

Улыбка Лале стала ехидной.

– А вас на слове не поймаешь. Нет чтобы признаться: хлипкий вы, братец Лазар.

– Ну нет. – Ольжана оправила юбку, устроилась поудобнее на уступе: чуть наискось от Лале. – Вы чудо какой хорошенький и очень мне нравитесь. – Склонила голову. – Когда поедем?

– Скоро. Если мессир Юрген не против, разумеется.

На этот раз «мессир Юрген» прозвучало с издёвкой.

Ольжана вздохнула.

– Он вам не нравится, понимаю. – Проследила взглядом за чайкой, кружащей над водой. – Он недоверчивый, как и я, но на самом деле славный. Вам не стоит… – Посмотрела на трость, лежавшую рядом с Лале. Когда он звал Ольжану с уступа, то не опирался на неё. – Беспокоиться.