Двенадцать железных цепей

К огромному неудовольствию Ольжаны, однажды Юрген прямо спросил, откуда они. Кажется, мол, от звериных когтей? Да, мессир, ответил Лале с видом терпеливого Перста, которого изводили злые дети. «Тигр подрал в Хал-Азаре. Мессир захочет узнать, откуда у меня остальные увечья, или всё-таки постыдится?» Юрген постыдился. Уже было понятно, что Лале действительно жил в Хал-Азаре и пришлось ему там несладко.

Тогда Юрген полюбопытствовал, не был ли этот тигр колдуном. Лале ответил: «Не спрашивал». Юрген совсем смутился и больше Лале не донимал.

– Помнишь, как выглядел Чеслав? – Ольжана скрестила руки на груди.

– Нет. – Юрген раздосадованно взбил вихор на макушке. Он поглядывал, как Лале оправлял поясную сумку, собираясь идти к хижине, и думал: «Ну быстрее». – Я ведь был ребёнком. Отца его зато видел – здоровенный мужик, размером с Йовара. Да, Лале, доброй ночи.

– Доброй. – Тот слегка поклонился.

– Доброй ночи, – повторили девушки.

– Второй сын у него такой же, – продолжал Юрген, – широкоплечий, выше меня. Наверное, Чеслав бы таким стал. Волосы… Не знаю. Тёмные. Глаза? Вообще не помню. У отца голубые.

Ольжана тоскливо глянула Лале вслед. Вновь посмотрела на Юргена.

– Почему ты вообще подумал о Чеславе? Он мог выжить?

Юрген зло махнул пальцем, и над тлеющими огоньками стрельнул язычок огня.

Стремительно темнело, и искры от него осветили котелок, юбку Ольжаны и колени Чарны – юркие, как светляки; а потом погасли.

– Не знаю, – ответил Юрген глухо. – Но уже не думаю, что Йовар мог бы его пощадить.

* * *

Если бы Юрген не спал в пёсьем теле, Чарна давно бы расцарапала ему лицо.

Она помнила, что никто не заставлял её продолжать это путешествие, но всё равно была в бешенстве. Слишком внезапно нарисовались новые спутники – и слишком рьяно Юрген ухватился за возможность быть с ними. Ольжана раздражала Чарну и в Чернолесье, а сейчас – и подавно: наверное, за эту неделю эти двое обсудили больше, чем Юрген с Чарной за всё время пути. И, казалось бы, всё, хватит. Но нет – Юрген отправился с ними на север, к морю.

Чарна фыркнула. Ну море и море. К северу от Чернолесья лежало не хуже, чем это, кубретское. Волны с шипением накатывали на скалистый берег, солнце заволокло тучами. Чарна купалась недолго – замёрзла и нахлебалась воды, а теперь куталась в плащ. Попробовала высушить себя тёплым воздухом от костра, но со злости чары вышли неправильными: Чарна обожглась и бросила эту затею.

– Может, – предложил Лале, – просто пододвинетесь к огню?

Чарна убрала со лба мокрую прядь.

– Нет. – Зябко повела плечами. – Хотя, наверное, стоит. Мешать не буду?

Лале отступил и сделал жест рукой:

– Ничуть.

Чарна подползла ближе, притянула колени к груди. Глянула на Лале: сегодня он готовил ужин, что-то на восточный манер. Его тоже звали купаться, но он сказал, что для его ноги здешний берег чересчур крут.

Они сидели под деревьями, а внизу, в морских водах, радостно плескались Юрген с Ольжаной. Чарна скользнула языком по губам – солёно.

– Может, помочь?

– Нет, что вы. – Лале улыбнулся, бросая мясо на плоскую сковороду. – Отдыхайте.

Тучи опустились низко. Наверное, к дождю. Серый горизонт был едва подсвечен.

Чарна спросила:

– На противоположном берегу – Иофат? – Хотя и так это знала. Просто оставаться наедине со своими мыслями было невыносимо.

– Да, госпожа. – Лале сыпанул на сковороду горсть специй. – Если хотите знать моё мнение, берег там такой же унылый. Скалы. Вереск. Холодная вода. Но это для меня холодная – может, тогда не повезло с погодой… Хотя господам внизу, как видите, чудесно.

Чарна хмыкнула.

– Дурные они, эти господа. – И ещё плотнее закуталась в плащ.

Лале усмехнулся.

– Ну что вы, госпожа Чарна. – Сел на покрывало напротив, стал мешать кусочки мяса на сковороде. – Все разные.

Ветер донёс смех и визг. Чарна отвернулась: фу, прямо как дети.

Лале смотрел за ужином на сковороде, а Чарна наблюдала за ним. Как и все люди, поначалу он ей ужасно не понравился – спутник Ольжаны, да ещё меченый брат. Но Лале оказался приятен и вежлив. Он называл её «госпожа Чарна» и предлагал, если она устала, ехать в кибитке в человеческом теле, а не в оборотничьем. Ольжана, отдать ей должное, внутри кибитки в такие дни не сидела, устраивалась снаружи, рядом с Лале, и Чарна была предоставлена самой себе. Лале давал ей книги: хал-азарские сказки и записки знаменитых путешественников, переведённые на господарский язык. Он отвечал на её вопросы про дальние страны и его орден – Чарна спрашивала со смущением, боясь, что её вопросы глупые, но Лале ни разу её не упрекнул.

Поспрашивала бы и сегодня, если бы не отвлекали весёлые голоса. Когда Юрген в последний раз был таким радостным? Был ли он хоть однажды так счастлив наедине с ней?

Лале поднял глаза, наткнулся на её взгляд.

Чарна поняла, что вот-вот разрыдается, и зло вытерла набежавшие слёзы.

– Ничего не говорите, – попросила она. Выдохнула и сама же продолжила: – Вы тоже всё поняли, да? Как и остальные?