Дверь в стене

На этом рассказ, найденный на письменном столе мистера Элвешема, обрывается. Его бездыханное тело лежало между столом и креслом, отброшенным назад, очевидно, в предсмертных конвульсиях. Вся эта история была нацарапана карандашом, неровным почерком, ничуть не похожим на обычный аккуратный почерк покойного. Остается упомянуть еще два примечательных факта. Не подлежит сомнению, что между Иденом и Элвешемом существовала какая-то связь, поскольку все состояние последнего было завещано молодому человеку. Однако он не получил наследства. К тому моменту, когда Элвешем покончил с собой, Иден, как ни странно, был уже мертв. Сутками раньше на оживленном перекрестке Гауэр-стрит и Юстон-роуд его сбил кеб; смерть оказалась мгновенной. Так что единственного человека, который мог бы пролить свет на это фантастическое повествование, расспросить уже невозможно. И потому без дальнейших пояснений я оставляю приведенную выше необыкновенную историю на суд читателя.

1896

Сокровище раджи

Между Джейхуном и Бимабуром[128], что стоят на склонах Гималаев, между джунглями и высокогорьем, густо поросшим сосной и кедром, правил некогда мелкодушный раджа, о чьем невиданном сокровище собираюсь я поведать. Поговаривали, что несметным было то сокровище, ибо во всю бытность свою правителем раджа благоденствовал. Селение Миндапур[129] при нем за короткое время превратилось в город – и какой город! Приземистые глинобитные хижины, над которыми вознесся его дворец из нетесаного камня, сменились двухэтажными домами. В центре города, где раньше вел дела всего один торговец, вырос целый базар, подобно тому как в раковине устрицы вырастает жемчужина. На высоком берегу реки был выстроен богатый храм, и путь через ущелье стал безопасен. Теперь у колодцев собирались торговцы и факиры[130], разный люд непрерывно приезжал и уезжал, а дважды в сей город, скрытый за кедровыми лесами, даже наведывались белые миссионеры. Улочки заполонили домашние птицы, ребятня, маленькие рыжие собачки, а в воздухе завитали всевозможные запахи густонаселенного города. И вот в пору его наивысшего расцвета возникла легенда о сокровищах раджи.

То был дородный человек с землистым лицом, длинной, черной, но неуклонно седевшей бородой, толстыми губами и бегающими глазками. Он вел чрезвычайно благочестивую жизнь, однако как правитель действовал резко и непредсказуемо. Никто не смел ему перечить даже в мелочах. Голам Шах, визирь, был всего лишь слугой, исполнителем приказаний, а Самуд Сингх, придворный конюший, муштровал войско. Оба служили орудиями высшей воли господина, дубинками, которые он мог сломать, если того пожелает. Детей у раджи не было. Молодой кузен, Азим Хан, боялся его и лишь в самых сокровенных своих помыслах отваживался мечтать, чтобы раджа умер и дал дорогу наследникам.

Трудно сказать, когда поползли первые слухи о том, что раджа небольшого Миндапура копит сокровища. Никто не знает, кто и где впервые о том заговорил. Быть может, купцы, что приезжали к радже. Началось это задолго до истории с сейфом. Поговаривали, что раджа купил и спрятал рубины, а потом и золотые украшения, жемчуга да алмазы из Голконды[131] и всевозможные драгоценные камни. Даже заместитель верховного комиссара в Аллапуре[132] слыхал ту легенду. В конце концов она вернулась во дворец, и Азим Хан, кузен, наследник и номинальный главнокомандующий войска, и Голам Шах, главный министр, высказали друг другу свои догадки.

– У него есть что-то новенькое. Определенно есть, но мне он не показывает, – пожаловался Голам Шах.

Азим Хан хитро на него посмотрел.

– Я рассказал тебе то, что слышал. Сам я ничего не знаю.

– Расхаживает туда-сюда и напевает себе под нос, – задумчиво продолжал Голам. – Будто предвкушает удовольствие.

– Поговаривают, что это новые рубины, – мечтательно произнес Азим и повторил слово, ласкающее слух наследника: – Рубины.

– Все началось после приезда того англичанина, – сказал Голам, – три месяца назад. Здоровенный старик, но не морщинистый, как все старики, а краснолицый, волосы рыжие с проседью, гладкая кожа и выпирающее пузо. Напоминает слона или гору глины. А смех столь громкий, что на улицах останавливались послушать. Приехал, посмеялся, а когда уходил, они с раджой смеялись вместе…

– Кто же он? – спросил Азим.

– Наверное, торговец алмазами или рубинами. Есть такие у англичан?

– Я б его расспросил, коли увидел! – сказал Азим.

– Уехал с золотом, – прибавил Голам.

Оба умолкли. Со стороны водяной мельницы слышался мерный стук колеса да умиротворяющий гул голосов, который то усиливался, то затихал.

– После отъезда англичанина он и переменился, – снова заговорил Голам. – Прячет что-то в складках халата. Рубины, что ж еще!

– И закопать не приказал? – удивился Азим.

– Прикажет еще. Потом захочет выкопать и полюбоваться, – ответил умудренный опытом Голам. – Я подхожу к нему как можно незаметнее. Иногда совсем близко. Так он подпрыгивает на месте…

– Старый стал и нервный, – заметил Азим.