Двести третий день зимы

От усердия у него пропотел свитер, под мышками расползлись пятна, но он все копал и копал, бережно ссыпая коричневую землю в мешок.

– Я проверил все новые законы, приказы, указы и распоряжения. Ни в одном не запрещено брать оттаявшую почву для личных и общественных нужд. Вот если бы здесь был сугроб, а мы его распотрошили, тогда – да. Но был ли здесь сугроб, Синицына?

Он оперся на лопату и весело смотрел на нее. Заразительное злое веселье передалось и Нюте.

– Не было, Глеб Палыч!

– А может, здесь присутствовал снежный настил?

– Нет, Глеб Палыч!

– Или, может, на поверхности земли наблюдалась наледь?

– Никакой наледи, Глеб Палыч.

– Вот и мне показалось, что никакой. Так что копай себе на здоровье, Синицына. И не ссы.

Энтузиазм не покинул их даже в автобусе, куда они ввалились почти без сил, таща на себе по мешку земли. И только когда на них четыре остановки подряд пялилась, почти не мигая, бровастая тетка, решая, видимо, не заявить ли куда следует на странного мужика и его подружку, испачканных чем-то подозрительно мало похожим на снег, они предпочли больше не испытывать судьбу.

– В конце концов, – сказал Радионов на следующий день, уже в институте. – При желании привлечь можно и по обратной силе нового закона.

– Им не впервой, Глеб Палыч, – согласилась Нюта.

– Лучше не отсвечивать, – кивнул он, не зная, что цитирует Славика.

«Ему надо – пускай сам и подставляется!» – негодовал цитируемый, когда Нюта наконец поведала ему о земляных вылазках.

«Он же не для себя старается», – попыталась она защитить Радионова, но переспорить Славика не получалось и в лучшие времена.

«А для тех, ради кого он старается, стараться – вообще зашквар».

Пока Нюта вспоминала, обходя ближайший отстойник справа, Тая присела на корточки и положила ладонь на прогретую землю, задышала мерно и глубоко, будто засыпая. Слушая дыхание, Нюта подошла к яме, которую они с Радионовым оставили после себя, пнула отошедший от основного пласта комок сероватого грунта.

– Воняет тут, конечно, прилично, – подала голос Тая. – Но как же, блин, классно, когда нет снега, а? Классно и странно.

Нюта наклонилась, отколупала кусочек почвы и сунула в карман.

– От нормального быстро отвыкаешь.

Тая хмыкнула.

– Особенно когда это отвыкание законодательно поощряется. – Она поднялась, отряхнула колени. – Что еще интересное здесь есть? Может, жираф изысканный бродит?

– Точно нет.

– Жаль, а то шли мы далёко-далёко – но, видимо, недостаточно. – Тая поскучнела и вернулась к кирпичной стене, оперлась на нее. – У тебя красивое платье, – сказала она. – Очень давно я не гуляла с кем-то в платье.

Нюта одернула подол – он успел промокнуть по краю, и пятна расползались снизу вверх.

– Странно, что их пока не запретили, – скучающе произнесла Тая, но глаза у нее опасно поблескивали. – Платья. Очистные, которые топят снег. Девочек, которые ходят в этих платьях на эти очистные…

Нюта попыталась улыбнуться, но лишь губами дернула.

– Пока не запретили, да.

– Место, правда, под кодовым замком. И толп гуляющих что-то не заметно.

– Сама говоришь, что воняет.

– Воняет, да. Но тепло. Вон, у тебя даже румянец проступил.

Рука непроизвольно вскинулась к лицу – щека была теплая. Но, кажется, не от повышенной температуры.

– Слушай, если тебе тут некомфортно, пойдем обратно… – проговорила Нюта, чувствуя, как начинает скручивать живот.

– А сюда-то мы зачем шли? – Тая откинула с лица витую прядь. – Проверить меня хотела?

– Проверить?

– Ну а что? Очень похоже. Привести на закрытую территорию, в серую, знаешь ли, правовую зону, и посмотреть, как я себя поведу. Какие разговоры начну разговаривать. Какие вопросы задавать. Или мне нормально будет, без вопросов обойдусь.

– Ерунда какая, – только и смогла выдавить Нюта и сделала шаг к двери. – Давай уйдем и закроем тему.

Тая подалась в сторону и заслонила собой выход.

– Ага, а мне потом дадут двадцать четыре часа, чтобы я на тебя донос накатала. А если не накатаю… То что?

– Дай пройти. И хватит пороть чушь.

Тая не шелохнулась. Даже мигать перестала.

– Я просто хотела тебя порадовать, – попыталась найти слова Нюта. – Ты мне книжку подарила, кофе сварила. Я подумала, что будет уместно. Тут тепло, никого нет. Хорошая же прогулка… – Она сама слышала, как это жалко звучит, но ничего не могла поделать. – Я по работе тут бываю. Здесь не запрещено, правда! Просто территория закрытая. А мне можно…

Тая покачала головой и медленно полезла за пазуху расстегнутой куртки. Мех на воротнике сбился, стал мокрым и похожим на облезлую шкурку животного – то ли выдры, то ли кошки. Рука двигалась неспешно, а Тая продолжала смотреть с отчетливым безразличием, никакого напряжения или страха. И от этого Нюта вся превратилась в напряжение и страх.

– Блин, давай просто уйдем, ладно?

– Я-то уйду, конечно, – кивнула Тая, нащупывая что-то под курткой.

«Пистолет», – поняла Нюта.