Двое: я и моя тень (СИ)

Джокер взмахнул рукой, чувствуя себя дирижёром невидимого оркестра, и со всей дури бахнул Боба по руке. Хруст вплёлся в мелодию, Джокер улыбнулся, снова занося руку над головой. Очень плавно, будто послушный смычок.

— Су-у-ука-а! — взвыл Боб, и слёзы прыснули из его глаза.

Ладонь повисла, пальцы неестественно скрючились, и Боб завыл громче, ошарашено глядя на руку. В глазах ужас, естественный, опьяняющий, как глоток виски на голодный желудок. Боб потянулся здоровой рукой к карманам брюк, исступлённо шаря по ним в поисках пистолета и не осознавая, что он не в форме. Хорошая шутка! Ты ищешь пистолет, а он ждёт тебя дома, заряженный, ему так и хочется кончить пулей кому-нибудь в сладкий рот, утонуть в языке, пробить его насквозь и выйти через затылок.

Бац! Раздвоенный железный конец лома, напоминающий язык змеи, поцеловал Боба в щёку и утонул в ней, разрывая кожу и выпуская на свободу солёную красную боль. Хрясь! Джокер рванул лом на себя, и он выскользнул из кожи, слишком легко, но оставил зияющую пустоту, исторгающую из себя кровь. Боб схватился за щёку и едва удержался на ногах, навалился на раковину сверху, и его вырвало. Он завыл, пытаясь закрыть рану ладонью, но кровь просачивалась сквозь пальцы и пачкала раковину и серую рубашку. Заляпала голубые ботинки. Боб прикрыл голову изуродованной рукой, но лом прошёл снизу и впился в подбородок, дробя кость.

Тук-тук-тук, застучали зубы по раковине и покатились по полу.

Боб захрипел, а когда Джокер с хрустом выдернул лом, завопил и тяжело осел на пол, скользя руками в луже крови и собственной мочи.

Джокер запрокинул голову, сощурился, растянул губы в улыбке и засмеялся. Его переполняла радость, он упивался криками и местью, покрывавшей его лицо россыпью красных алмазов, растекавшихся по белой краске.

Боб хотел что-то сказать, но вместо слов выплёвывал кровь и зубы, зачем-то собирал их и сжимал в ладони. Рыдал, скулил, хватался за край раковины, но влажная красная ладонь постоянно соскальзывала.

— О, бедный Бобби! — ощерился Джокер и размахнулся.

Боб захрипел, захлёбываясь кровавой пеной, и заскрёб пальцами по полу, пытаясь отползти, а безвольная искалеченная рука скользила по луже.

— Ты кое-что потерял, дружище!

Джокер закинул лом на плечо и снова засмеялся, разглядывая вывалившийся из глазницы глаз. Всё лицо в крови, а он повис посреди месива белым уродливым пятном. Боб завывал, как старый пёс, которого выпнули подыхать на морозе, и он весь дрожал, плечи его тряслись, и коп незряче шарил вокруг себя. Дотронулся до раздробленного виска. Пальцы скользнули по кровавой каше к глазнице.

— Ты был плохим мальчиком, Боб, — прошипел Джокер, замахнулся и — бах! хрясь! — пробил череп.

Боб запрокинул голову и часто задышал, выплёвывая кровь и сотрясаясь от спазмов. Хрипы разбивались о пол и плитку, тонули в грязных лужах, застывали в них, и Боб снова всхрапывал. Он медленно заваливался набок. Серая футболка превратилась в грязно-красную тряпку, облепившую крепкий торс. Грудь всё ещё вздымалась, но дыхание и хрипы постепенно угасали. Джокер подопнул копа, и Боб уронил голову на пол. Глаз повис над грязно-жёлтой лужей, едва не касаясь её.

— Пока, Боб, — уголки губ Джокера поползли вниз, изображая грусть, когда коп перестал дышать.

Он оглянулся, когда дверь скрипнула, впуская внутрь вместе с человеком вульгарный свет из бара. Мужчина огляделся, кого-то выискивая.

— Эй, Боб! Где твои придурок с девкой? Этот гандон надул тебя.

Когда его взгляд остановился на Бобе, лежавшем на полу, он отшатнулся. Прищурился. Схватился за горло, явно подавляя рвотный позыв, и посмотрел на Джокера. Его губы скривились и задрожали.

— Ты… Ублюдок… — зашипел мужчина.

Джокер закинул окровавленный лом на плечо. Шагнул к вошедшему, и снова в походке лёгкость, ему хотелось парить, танцевать, крушить, превращать всё вокруг в кровавое месиво, рушить стены. Музыка вырывалась из его груди, оглушала, он светился ею, и она звала его, шептала. Джокер не сопротивлялся ей, он подпевал, раскрывал руки и пританцовывал. Губы шептали:

— O-oh my lo-ove, my darli-ing…

Мужчина бросился было к двери, схватился за ручку, чтобы дёрнуть на себя и спастись от кровавого возмездия, но Джокер хохотнул, замахнулся и швырнул в него лом. Пособник Боба не успел рвануть дверь на себя, он оступился и ударился об неё, впечатался носом и сполз на пол, оставляя на зелёной двери красную полосу.

— Так-так, а ты кто такой?

Джокер подошёл к нему и похлопал по карманам. В одном из них он нашёл документы:

— Кейси Беер. Добро пожаловать на вечеринку. Сейчас ты сдохнешь, Кейси.

Джокер подхватил с пола лом и закинул его на плечо. Кейси со стоном обернулся, попытался встать, опираясь рукой о дверь и стирая пальцами кровавый след.

— Сука, — выругался он, вытирая нос.