Двое лгут: Кто-то должен умереть (ЛП)

— Это не может быть Перл. Она умерла при родах своего сына.

— Свидетельство о смерти было поддельным. Оливия отслеживала и Перл, и ее сына Коллина до тех пор, пока он не бросил старшую школу на первом году учебы.

— Невозможно. Я почувствовала ее смерть. Я почувствовала, как она исчезла.

Я посмотрела на Бернадетт, заметив, как дрожат ее руки, лежащие на столе.

— Я не знаю, зачем Перл инсценировала свою смерть, но того образца ДНК, который ты дала Стоуну, должно хватить, чтобы понять, она ли это. — Я протянула руку через стол и положила ее поверх ладони Бернадетт.

Неудивительно, что Бернадетт отдернула руку.

— Чай, дитя, — прошипела она. — Я бы не отказалась от чашки чая.

Я согласилась, встала и поставила чайник, а затем стала рыться в поисках пакетов с покупным чаем. В одном из шкафов стояла банка с чем-то похожим на травяной чай, но, зная Бернадетт, он мог оказаться ядовитым.

Когда я вернулась к столу с чаем, Бернадетт стояла у окна и смотрела в ночное небо.

— Когда вы с Оливией давали показания Айзеку, этот детектив Стоун объяснил, что случилось с твоим отцом. Мне очень жаль, дитя. Я знаю, ты его любила.

— Любила, — согласилась я, садясь обратно на скамейку. — Могу я спросить тебя кое о чем?

Бернадетт оглянулась на меня, не отвечая, но ожидая продолжения.

— Если бы я забрала его из дома раньше, мы могли бы его спасти?

Бернадетт вернулась к столу и снова села.

— Я так не думаю. — Она положила руки на чашку. — Мне кажется, что единственная часть твоего отца, которая еще оставалась, та часть, что была им на самом деле, так сильно страдала от чувства вины и печали, что не хотела жить. Я думаю, что человек, который пытался покончить с собой многие годы назад, был твоим отцом, а не монстром.

— Значит… Он и правда покончил с собой?

— Не могу сказать точно. Но если это так, то кто-то все равно дал ему нож.

— Но почему он покончил с собой так же, как моя мама? Это просто не имеет смысла.

— Смерть твоей матери тоже не имеет смысла. Эмбер Куэйд никогда бы не покончила с собой, дитя. Не тот у нее был характер.

— Но она дала мне кулон. Мама сказала, что если с ней что-то случится, то только я смогу защитить своего отца.

— Эмбер была сильным экстрасенсом. Сильнее, чем я, это точно. Возможно, она чувствовала возможность собственной смерти.

— Хочешь сказать, что она могла видеть будущее?

— Не совсем. Некоторые экстрасенсы в нашей семье умели читать знаки, например, предупреждающие сигналы. Те, кто тренировал свои способности в предвидении, могли делать приблизительные прогнозы на основе этих предупреждений.

— Но ты не можешь? Делать прогнозы, я имею в виду?

— Я намеренно не оттачивала эти навыки. Знать, что скоро что-то произойдет, когда ты не можешь это контролировать или остановить, — тяжелое бремя. Я видела, как страдала моя мать, когда знала, что должно произойти что-то ужасное. Я решила не повторять ее ошибок.

— Но моя мама думала иначе?

— Эмбер была упорной женщиной. Она тщательно тренировала свои способности. Она любила соревноваться. Эмбер всегда хотелось доказать, что она более сильный экстрасенс, чем Перл и я.

Я попыталась вспомнить свою мать, но ни одно из моих воспоминаний не совпадало с тем, что описывала Бернадетт. Я помнила мамино предупреждение перед смертью. Помнила, как они с отцом смеялись или танцевали на заднем дворе, но больше практически никаких подробностей. По прошествии столь долгого времени я полагала, это вполне естественно, что мои воспоминания потускнели.

Отпив глоток чая, Бернадетт оглядела комнату.

— Странно ощущать в доме разные энергии. Ведь так долго я жила здесь одна.

— Признаться, — вставая и проходя на кухню, проговорила я, — мы облазили весь дом. Мы даже нашли наверху мои подарки на Рождество и день рождения. Кстати, спасибо за них.

Бернадетт пожала плечами, не выказывая возмущения.

— Облигации лежат в сейфе. Напомни мне завтра, и я достану их вместе с юридическими документами на имущество и страховку твоих родителей.

Я растерянно уставилась на нее.

— Какие облигации? Какие юридические документы?

Бернадетт посмотрела на меня с виноватым выражением лица.

— Когда твоя мать умерла, ежегодные выплаты из семейного траста перешли к тебе. Я вложила деньги в облигации.

По тому, как Бернадетт себя вела, я поняла, что мне не стоит интересоваться содержимым сейфа, пока хорошенько не высплюсь, но это заставило вспомнить о деньгах, которые я засунула в лифчик.

Я достала деньги и стал пересчитывать купюры. Там набралось около пяти тысяч. Затем я вытащила из заднего кармана деньги с дворовой распродажи. В основном это были доллары и пятерки, поэтому вместо того, чтобы пересчитывать, я спрятала их в кошелек для оплаты продуктов и бензина.

Я протянула мамины деньги.

— Если полиция снова арестует меня, мне, возможно, придется нанять второго адвоката, чтобы помочь Брейдону. Даже тех денег, которые мама спрятала в шкатулке, мне не хватит на оплату юридических услуг. Я смогу обналичить облигации? А если нет, то не возражаешь если я продам свой грузовик, чтобы оплатить расходы?