Двое с Луны

Медленно тянулась ночь. Однажды Макинтош и Фаулер расстилали неподалеку от купола грязную одежду, чтобы, как обычно, выдержать ее в течение трех часов в вакууме, прежде чем вытряхнуть и убрать, пока она снова не понадобится.

Фаулер выпрямился, с минуту пристально глядел на Землю, затем сказал:

— Мак, ты обедал когда-нибудь в вагоне-ресторане?

— Конечно, много раз.

— Помнишь, как старший официант рассаживает клиентов?

Макинтош подумал немного, потом ответил:

— Понимаю, что ты имеешь в виду. Он рассаживает их поодиночке. До тех пор, пока уже не останется пустых столиков; тогда он начинает сажать людей по двое.

— Совершенно верно. Он сохраняет иллюзию обособленности. Я думаю, люди и представления не имеют, как они нуждаются друг в друге.

— Мне кажется, ты не прав. Люди ведь странные существа.

Они улыбнулись друг другу сквозь пластины лицевых фильтров, хотя все равно было слишком темно, чтобы увидеть что-то внутри шлема. Покончив с одеждой, вошли в купол. Оба лишь недавно осознали одну поразительную вещь: умри один из них, другой его не переживет. Даже вдвоем трудно было сохранить разум. Никто, оставшись наедине с собой, не мог бы прожить здесь и одного дня. Люди на Луне жили парой, и умирали они парой. И если бы Фаулер и Макинтош вздумали повнимательнее присмотреться друг к другу, то обнаружили бы несколько едва заметных морщинок у глаз. Больше ничего. Ничего особенного, ничего необычного; и уж тем более не было в них того отсутствующего выражения — только эти морщинки вокруг глаз.

Ночь должна была продлиться еще два земных дня. Астронавты уже начали подумывать о путешествии домой — не с тоской или душевным томлением, а как о чем-то вполне возможном, достижимом. Но все-таки это представлялось не совсем реальным, почти неправдоподобным. Правдоподобней казался другой жестокий исход: ракета может не прилуниться — ведь это случалось и раньше. Поэтому, хотя они смутно представляли себе, что через четыре дня, вероятно, покинут мрачный серый мир, это их не очень волновало.

Программа изысканий была выполнена. Фаулер и Макинтош сидели в куполе и с удовольствием пили чай, стараясь согреться. Фаулер устроился с ногами на скамье, Макинтош с чашкой в руках стоял у окна, хмуро разглядывая сумрачный пейзаж, не в силах оторвать от него завороженный взгляд. Воцарилась тишина.

— Дон! — раздался вдруг сдавленный крик Макинтоша, глухо, словно он не успел проглотить чай.

Фаулер удивленно поднял на него глаза. Он увидел, как Макинтош выронил чашку и она упала на пол, как потом Макинтош весь подался вперед, прижав руку к прозрачному пластику окна — весь натянутый как струна; мышцы шеи напряглись, рот был перекошен.

— Какое-то движение там! — голос звучал пронзительно, жестко, в каждой ноте скрывался страх.

Одним прыжком Фаулер подскочил к нему и взглянул не в окно, а на лицо Макинтоша, на его остановившиеся, полные ужаса глаза, на стиснутые зубы. Крепко обняв его и прижав к себе, Фаулер сказал:

— Спокойно, Мак, спокойно. Это только тени. Все в порядке.

— Да нет же, что-то двигалось, вблизи того бугра, немного правее. Что-то двигалось, Дон! — и он глубоко вдохнул.

Все еще сжимая друга в объятиях, Фаулер выглянул в окно. Он увидел лишь смутно выступающую во мгле зубчатую поверхность Луны. Фаулер долго вглядывался в нее, прислушиваясь к прерывистому дыханию Макинтоша, и в нем постепенно поднимался безотчетный, неудержимый страх. Он снова повернул голову к Макинтошу, но вдруг уголком глаза уловил в ландшафте какое-то слабое колебание. Опустив руки, быстро оглянулся, но в этот момент Макинтош снова воскликнул:

— Вот, вот оно опять! Оно движется!

Оба, тяжело и часто дыша, прижались к окну. Стояли так целую минуту, с мускулами, напряженными до предела, с трудом глотая воздух. Пот струился у них со лба, заливая глаза. В призрачном свете представлялись фантастические картины, но разум подсказывал, что это игра воображения.

Вдруг они увидели все совершенно отчетливо. На некотором отдалении, ярдах в ста от окна, забил крошечный фонтан пыли с раскаленным докрасна основанием, затем замер так же быстро, как и возник. Словно вдруг распустившаяся, окрашенная цветом смерти серая роза, пыль взвилась небольшим кругом и так же внезапно упала на мертвую поверхность.

— Что это? — с трудом выдавил из себя Фаулер.

— Не знаю.

Нервы были так напряжены, что люди дрожали мелкой дрожью. Теперь взметнулся второй фонтан, выше первого, на большем отдалении и правее. Еще один, но меньше, гораздо ближе, — плотное белое основание мгновенно вспыхнуло темно-красными огоньками и погасло.

— Скафандры! — Фаулер почти задыхался. — Скорее надевай!

Он повернулся и бросился к вешалке, Макинтош за ним. Они скользнули в свои громоздкие космические костюмы с ловкостью, приобретенной долгой практикой.

— Радио в исправности? — спросил Макинтош.

— Проверим.

Напарники устремились назад к окну. Снаружи, как казалось, все замерло. Прошло не менее пяти минут, прежде чем они увидели еще один пыльный фонтан. Взяв себя в руки, стали раздумывать над причиной того, чему стали свидетелями.